Последний вопрос звучал вполне естественно, но Лена вдруг снова напряглась, чувствуя, как ее несчастное сердце словно сдавила чья-то холодная рука.
– Я почти приехала, Дмитрий Михайлович, – ответила она уклончиво. – Пожалуйста, позаботьтесь о Дане.
* * *
Вокруг творилась какая-то хрень, описываемая словом «полная». К дому на Сосновой Дмитрий шел с легким сердцем, потому что ни в какие ужасы, разбуженные женской фантазией Елены Бесединой, на верил. Подумаешь, телефон не отвечает, а кнопка вызова сработала! Этот самый инвалид вполне мог спать и неудачно повернуться во сне, задев тревожную кнопку на браслете.
Не выполнить просьбу Дмитрий не мог, даже по телефону слыша, что Беседина в панике. Убедиться, что все в порядке и успокоить ее было меньшим, что он мог сделать. Он действительно сразу же вышел из дома, взяв с собой только телефон и ключи. По дороге мелькнула мысль, что нужно было захватить с собой дубинку или электрошокер, которые он, живя один в отдельно стоящем особняке, разумеется, держал на случай незваных гостей, но возвращаться Дмитрий не стал. Не верил он в реальную опасность, совсем не верил.
Тем больше потрясла его открывшаяся картина. Калитка оказалась открытой. Участок был довольно большим, видно, что не новым и очень обжитым. Плодовые деревья и ягодные кусты здесь росли старые, им явно уже не одно десятилетие, и дом тоже был не новый, хотя и с умом перестроенный. Это Дмитрий, как профессионал, мог оценить с первого же взгляда.
И участок, и дом были обустроены так, чтобы здесь мог комфортно существовать человек, передвигающийся на инвалидной коляске. Так, двери оказались раздвижными и оборудованы широким пологим пандусом. Сейчас они почему-то были открыты, словно дневная жара и комары не представляли для владельца никакой проблемы. Увидев их, Дмитрий слегка встревожился.
– Эй, хозяин, есть тут кто-нибудь? – спросил он перед тем, как зайти, и, не дождавшись ответа, шагнул в просторную прихожую.
Вешалки, тумбочки и подставки для обуви были установлены так, чтобы до них можно было дотянуться сидя. Правда, сейчас все вещи были сброшены на пол, словно по прихожей прошелся свирепый тайфун. Ящики низких комодов вытащены, их содержимое разбросано по полу. Искали тут что-то?
Дмитрий ненадолго остановился и прислушался, пытаясь понять, есть в доме тот, кто может нести угрозу, или нет. Не слышно было ничего: ни звука, ни стона. И как понять, хорошо это или плохо? Он заглянул в кухню, в которой тоже царил разгром. Даже крупы из банок были высыпаны на пол. Ну да, тот, кто что-то искал, действовал методично и явно был не ограничен во времени.
Напротив кухни располагалась гостиная с большим плазменным телевизором во всю стену, удобным диваном и низкими столиками, на которых оказались разложены различные пульты. Да, в этом доме жил инвалид, но в средствах он был явно не стеснен. Интересно, на что живет этот самый Даня? Спальня, ванная комната, объединенная с туалетом, тоже имели широкие дверные проемы и приспособления в виде поручней, которые позволяли хозяину легко перебираться из коляски и обратно. Судя по тому, что сказала Беседина, этот Даня достаточно молодой, значит, руки у него сильные. Следующие несколько комнат оказались гостевыми спальнями, в которых никаких специальных приспособлений не было.
Везде царил кавардак, свидетельствующий о тщательно проведенном обыске. На глаза Дмитрию попалось несколько достаточно дорогих картин и антикварных вещиц. Преступник их не забрал, значит, искал не то, чем можно поживиться, а что-то конкретное. Неизвестно почему, но перед глазами Дмитрия встал тайник в яковлевском доме. Черт побери, что именно там лежало и куда подевалось?
Хозяина дома нигде не было. Непроверенной оставалась самая последняя комната в конце коридора. Зайдя туда, Дмитрий понял, что это рабочий кабинет. Основное пространство занимал огромный стол со множеством приспособлений и тянущейся на всю его длину очень яркой лампой. Вальцы и изложница, наборы кусачек всех форм и размеров, шарногель и даже муфельная печь как нельзя красноречивее говорили: хозяин дома был ювелиром. Теперь источник доходов понятен, и вопрос, что здесь искали, тоже становится более конкретным.
Подойдя к столу, чтобы рассмотреть хитрые приспособления, Дмитрий неожиданно поскользнулся. Опустив глаза, он невольно вздрогнул: весь пол в этой части комнаты был залит темной, уже начавшей густеть кровью. Чертыхнувшись, Дмитрий обежал стол и увидел хозяина дачи. Перевернутая инвалидная коляска валялась в углу, наполовину скрытая небрежно завернувшейся шторой, а ее владелец, ничком лежал под столом в одних трусах, когда-то белых, но сейчас бурых от крови. С его спины свисали лоскуты срезанной кожи.
Дмитрию показалось, в голове у него что-то сдвинулось и поехало, по крайней мере, стены комнаты опасно наклонились, угрожая обрушить на темечко потолок, стало нечем дышать, потому что легкие залепил невесть откуда взявшийся пух. «Пух/перо», – так было написано на подушках, которые раз в год в обязательном порядке покупала бабушка, чтобы заменить все имеющиеся в доме. Почему он сейчас вспомнил именно о бабушке и о подушках, Дмитрий и сам не знал, но пришел в себя только во дворе, где стоял, наклонившись и держась рукой за шершавый ствол яблони, дыша широко открытым ртом. Кажется, он только что впервые в жизни чуть не упал в обморок.
Елена Беседина была права, а он нет. С ее другом Даней действительно случилось страшное. Он сумел нажать тревожную кнопку, значит, был еще жив. А сейчас? Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно вернуться в дом. Пожалуй, Дмитрий был готов отдать всю прибыль своей фирмы за квартал, только бы этого не делать.
– Я не смогу туда зайти, – сказал он вслух. Голос казался чужим и противным, – при таком количестве крови помочь уже все равно нельзя, а значит, и пытать себя не стоит.
При слове «пытать» перед глазами встала Данина спина, и Дмитрия замутило так сильно, что он был вынужден снова согнуться в три погибели. Собственная слабость его неожиданно разозлила. Человек в доме мог быть еще жив, а значит, слабость непозволительна.
Нетвердым шагом он вернулся в кабинет, подошел к лежавшему на полу в той же позе человеку, присел на корточки и приложил руку к шее. Пульс был. Тонкий, прерывистый, очень частый, но, черт побери, он был! Выскочив обратно на крыльцо, Дмитрий вызвал «скорую помощь», затем позвонил брату (кажется, это уже входило в привычку), быстро ввел его в курс дела и только после этого набрал номер Елены Бесединой.
Она действительно приехала минут через десять, как и обещала. У этой женщины было нереальное чувство времени, и Дмитрий не мог этим не восхищаться. К счастью, «скорая» успела раньше, и к ее приезду Даню водрузили на носилки, накрыв найденной в спальне простыней. Как бы она смогла вынести то зрелище, которое открылось Дмитрию, он не знал.
Еще до приезда «скорой» он, наученный братом, сфотографировал положение Даниного тела и раны на его спине, чтобы объяснить картину преступления полиции. Но увидеть фотографии – это одно, а оценивать весь ужас в реальности – совершенно другое. От вида и запаха крови Беседина побледнела, но в обморок не упала. В запрокинутое, без единой кровинки, Данино лицо смотрела с ужасом, но без истерики.
