— А у тебя разве никого нет?
Тон голоса, с которым был задан вопрос, мне не понравился. В нем слышалось превосходство Мартина надо мной. Он будто говорил: «Смотри, ты растоптала синицу, кинувшись догонять журавля. Смотри, как я выбрался из ямы, в которую ты меня бросила. Смотри, теперь ты осталась у разбитого корыта».
— Конечно, есть. Но сейчас он уехал на неделю к родителям.
— И ты в свободное время гуляешь с другим? Забавно.
Не хватало еще того, чтобы Мартин упрекал меня в несуществующей измене. Надо было уйти от ответа, а не лгать, но я в данный момент чувствовала себя так, словно сидела на раскаленных углях — и поэтому не могла сосредоточиться.
— Не об этом мы должны говорить, — заявила я, отчего Мартин вскинул брови.
— Это была твоя идея приплести сюда покойную Маргариту и наше прошлое.
— Но…
— Думай рационально. Я скорее поверю в то, что тебе суждено умереть, а Маргарита это видит и посылает меня тебе на помощь, ведь больше никого из твоих знакомых хорошо не знает.
Суждено умереть? Я похолодела с головы до пят. Пусть даже вариант Мартина похож на правду, он противоречит другим событиям.
— Но мне снилось…
— Сны и вся эта чепуха с надписями — это просто бредни сознания. Меньше думай об этом. И отдохни.
Я ощущала себя преданной. Почему в ситуации, которая должна бы, безусловно, нас сблизить, мы оказались на разных берегах? Почему Мартин стал столь упертым? Раньше с ним было в сто раз легче договориться. Теперь его голос, набравший силы и уверенности, буквально давил на меня.
— Еще позавчера ты присылал мне смску, и по ней было ясно, что ты относишься по-другому к этому всему, — заговорила я, стараясь держаться уверенно. Но Мартин нахмурил брови, искривив губы в иронической улыбке, потушил сигарету и сказал:
— Я не писал тебе позавчера.
Мне будто прилетела невидимая пощечина. Оглушила меня, окончательно выбила из колеи, обожгла кожу. Я точно схожу с ума. У меня галлюцинации. Нужно скорее добраться домой и позвонить Валерию Матвеевичу.
Я поднялась из-за стола со словами:
— Спасибо за спасение. Попробую сама разобраться со всем.
По пути к прихожей Мартин неожиданно словил меня за руку и развернул к себе. Его лицо оказалось настолько близко к моему, что я мигом отпрянула, отворачиваясь. Сердце подпрыгнуло в груди. Рука Мартина невероятно крепко держала мое запястье, не давая ни единого шанса вырваться.
— Прекрати кичиться своей самостоятельностью, — процедил он. — Ты не справишься с этим сама.
Я изо всей мочи дернула рукой в сторону. Мартин сильнее сжал запястье — настолько, что рука стала неметь. Он завел ее за голову и притиснул к стене. Я невольно ступила назад, чувствуя, как тело пробирает ледяная дрожь.
Он никогда прежде себя так не вел. Куда делся тот мальчик, согревавший мою душу ласковыми улыбками и нежными словами? Уют, из-за которого я так любила млеть в его объятьях, исчез бесследно.
Моя спина прислонилась к холодному полотну стены. Мартин подался ближе ко мне, вводя меня в полное замешательство. Что он делает? Неловкость и смущение спутали мысли. Зарождавшийся внутри жар прогонял дрожь, но тело цепенело, будто заключенное в холодные железные тиски.
Горячее дыхание коснулось уха, отчего по коже разнеслась теплая волна чувственного трепета.
— Нет у тебя никого, — прошептал Мартин. — И не было с того времени, как мы расстались. Ты такая же зажатая.
Услышанная горькая правда, которой я безумно стыдилась, мгновенно разорвала тиски. Наконец-то я нашла в себе силы поднять голову и посмотреть Мартину в глаза.
От его испепеляющего взгляда моя раззадоренная уверенность мигом сжалась в клубочек. Я почти не чувствовала руки, заведенную за голову, зато хорошо ощущала нарастающую тревогу в теле.
Во рту пересохло. Я глубоко вдохнула, чтобы придать хоть немного силы голосу.
— И по этому поводу я ни капли не страдаю.
Что-то опасное мелькнуло в черных глазах. Но мигом позже усмешка смягчила взгляд.
— Я заметил. Зато ты этого так стыдишься, что готова на попытку меня обмануть. Смешная. Я вижу тебя насквозь.
Возможно, мои следующие слова были равносильны самоубийству, но я не могла их не сказать.
— А ты до сих пор не остыл. Четыре года назад уязвленное самолюбие по сию секунду мешает жить?
Мышцы на лице Мартина окаменели. Жесткий взгляд своей убийственной силой припечатал меня к стене. Страшно было пошевелиться. Казалось, за любым моим движением последует смерть.
— Не буду отрицать того, что четыре года назад мне была неприятна твоя выходка. Но в итоге я оставил ее в прошлом и стал жить дальше. Почему же у тебя жизнь застыла на том моменте, как ты от меня ушла?
Я не выдержала. Опустила взгляд, и глаза сразу набрались слезами. Да, четыре года назад я сломала Мартина, и благодаря этому он стал сильнее. А я, кажется, стала только слабее.
— Отпусти руку, болит, — тихим голосом попросила я. И в ту же секунду, как он освободил запястье, выкрутилась и рванула к двери.
Благо, Мартин больше не останавливал меня. Растирая слезы по лицу, я надела золотистые балетки, схватила с полки свою сумочку и выпорхнула из квартиры, не нарочно громко хлопнув напоследок дверью.
Глава 8.
Вернувшись домой, я отбилась от расспросов брата о прошедшем свидании, забрала у него сотовый и закрылась в своей комнате. Наконец-то я получила шанс позвонить Валерию Матвеевичу.
К счастью, он быстро ответил на звонок и выделил достаточно времени на разговор со мной. Сидя на кровати с подушкой в обнимку, я дрожащим торопливым голосом поведала ему обо всем, что за последние два дня превратило мою жизнь в ад.
Валерий Матвеевич молчал около минуты, после того как я закончила рассказ. За каждую секунду тишины я чувствовала, как погибают одна за другой мои нервные клетки.
— Алина, — наконец обратился он ко мне. — Ты можешь дать трубку своему брату?
Почему он внезапно заговорил таким странным голосом? Будто я непослушная маленькая девочка. Или душевнобольная.
— Зачем?
— Мне нужно с ним поговорить.
— Вы мне не поверили.
— Алина, ты должна понимать зачем. Это для твоего же блага.
Хоть в комнате и было тепло, я дрожала. Взмокнув от холодного пота, футболка прилипла к спине. Будет ли мне лучше от лошадиной дозы нейролептика и транквилизатора? Дрожь пройдет, и мне станет совершенно безразличен окружающий мир. Исчезнут галлюцинации. Вдобавок ко всему стены психбольницы надежно изолируют меня от Мартина.
Такой судьбы хотела мне Маргарита Николаевна?
