— Конечно.
— Так, я пойду. Надо закончить с книгами.
Когда брат ушел, я последовала его совету: закрыла окно и наглухо задвинула шторы. Теперь в комнате будет жарко и душно, но занавешенное окно дарит немного спокойствия, которое мне сейчас так сильно необходимо.
Мой телефон залетел аж под кровать. Экран его горел. Я облегченно вздохнула — к счастью, он не разбился.
Но только я его достала, как радость испарилась. На экране светилось открытое новое сообщение от Мартина.
«Что-то странное происходит. Ты в порядке? Возможно, это глупость, но я только что увидел на своей стене надпись: «Завтра ей может не повезти…». Позвони мне. Волнуюсь за тебя»
Рука, державшая телефон, задрожала. Я попыталась удалить сообщение, но экран не реагировал на касания. Он больше не работал.
Я запустила телефон в кровать. Этого показалось мало. Сверху я накрыла его подушкой, покрывалом, одеялом, простыней.
— Не могу! Не могу я тебе перезвонить, черт возьми!
Чем бы его еще накрыть? Мой взгляд зацепился за скрученный каремат у стены, на котором я по утрам занималась фитнесом. Отлично. Только я сделала шаг к нему, как острая боль пронзила пятку.
Подняв ногу, я с опаской поворачивала к себе стопу. На что я могла наступить?
Железная канцелярская кнопка впилась в кожу. Не помню, чтобы я такими пользовалась. Откуда взялась кнопка, подумаю потом, сейчас надо вытащить ее и обработать рану.
Совсем небольшая капля крови выступила на коже, когда я избавилась от кнопки, но это темно-красное пятнышко вернуло меня к реальности. Я обернулась к кровати. Что я делаю? Зачем я похоронила свой телефон под горой из подушек и покрывал?
Крыша едет. Мне крайне необходимо отдохнуть.
Я взяла под мышку ноутбук и, ковыляя, направилась к брату в комнату.
— Закончил?
Раф как раз держал коробку и ответил мне, когда поставил ее на остальные коробки, которые занимали собой угол комнаты.
— Теперь да!
— Давай посмотрим вместе какую-нибудь комедию?
— Если будет что-нибудь пожевать. Когда смотрю фильмы после полуночи, на меня нападает дикий жор.
— Иди на кухню и бери, что хочешь. У меня пятка болит, — заявила я и поковыляла к дивану. — На обратном пути захвати аптечку.
Пока брата не было, я думала лишь об одном: как найти разумное объяснение всему, что происходит? Возможно, когда я упала на асфальт, то ударилась головой, из-за чего начались галлюцинации и исковеркались воспоминания. К сожалению, я не настолько хорошо разбираюсь в медицине, чтобы окончательно убедиться: правильно думаю или нет.
Мартин тоже ударился? У нас коллективное помешательство?
— А что у тебя с пяткой? — спросил Раф, вернувшись в комнату.
— На кнопку наступила.
— На что? Кнопку?
Он поставил рядом со мной на диван аптечку, и я согнула ногу, поворачивая ее к себе пяткой. Крови не было. Наверно, случайно прикоснулась к полу и она вытерлась.
Пропитав ватку хлоргексидином, я застыла с ней перед кожей. Где была рана? Осторожно я ощупала пятку, но она больше не болела. Неужели и то, что я наступила на кнопку, мне почудилось?
Глава 3.
Пришло самое обычное утро — и я несказанно была рада этому. Жизнь потекла своим чередом: зарядка, душ, овсяные хлопья на завтрак. Вчерашний день, леденящий кровь, остался позади.
Раф, как ни странно, проснулся намного раньше меня, невзирая на то что мы до трех ночи смотрели фильмы, и ушел в магазин. Он не изменил своим традициям, вернувшись со свежей газетой и булочками с творогом. К сожалению, брат не поддерживал мой восторг по поводу овсянки по утрам.
— Лапочка, свари мне этот вкуснейший колумбийский кофей, — попросил Раф, развалившись на стуле с газетой в руках. Раскрытый пакет с булочками манил сладковатым запахом, но я поборола в себе желание выхватить из него булочку и с аппетитом вгрызться в нее. Вместо этого, выпила большими глотками стакан воды и развернулась к плите готовить кофе.
Брат подозрительно притих. Обычно он, листая газету, тяжело вздыхает, фыркает, цокает языком и в конце выдает: «Скукотища. Как всегда — заголовки интереснее текста». Но сейчас Раф словно воды в рот набрал.
— Что-то интересное? — спросила я, когда поставила турку на газ.
Не отрывая глаз от страницы, Раф принялся читать:
— Вчера, возле школы 214, легковой автомобиль на полном ходу врезался в остановку общественного транспорта, затем взорвался. В результате ДТП пострадало девять человек: трое погибли на месте, двое в критическом состоянии и четверо получили травмы средней и легкой степени тяжести. Причины аварии неизвестны.
Мне будто кто-то дал под дых. Стало трудно стоять. Я оперлась о столешницу, чувствуя, как начинает кружиться голова.
— Это же в трех остановках от нашего дома! Считай, совсем рядом. С ума сойти. Вот так стоишь себе, ждешь автобус — и тут на тебе! — Раф тяжело вздохнул. — И слышишь, причины аварии неизвестны. Да водила сто пудов перебрал и сел за руль.
Перед внутренним взором всплыло лицо водителя, его расширенные от панического страха глаза, раскрывающийся рот в отчаянном крике. Он точно был трезв. Он никак не ожидал, что именно так закончится его жизнь.
— Когда уже люди начнут понимать, что если принял на грудь, то за руль садиться нельзя. Сколько аварий можно было бы избежать!
— Он был трезв! — не удержалась я. — Он не виновен в аварии! Я это чувствую…
Раф фыркнул и перелистнул страницу.
— Так говоришь, будто сама там была.
— А я там как раз и была!
Наконец-то брат оторвал глаза от статьи и, подняв брови, взглянул на меня.
— Обалдеть! — он свернул газету и бросил ее на стол. — И ты мне не рассказала? Чего я должен о таких интересных вещах читать в газетах, а не слышать, так сказать, информацию из первых уст? — брат на меня вылупился; его глаза горели в предвкушении. — Как все было на самом деле?
Я прикусила язык. Воспоминания, которые я запечатала и задвинула в дальний угол памяти, всплыли чередой ярких кадров. Мое горло сдавило от страха.
