Я судорожно сглотнула. Кроме дурацкого сна о зоопарке, ничего не помнила. Сопротивлялась или нет — без понятия. Но раз Рома начал меня будить, значит почувствовал мою борьбу. В которой я проиграла.
— Успел, — произнесла сухим голосом, потупив взор. — Он изменил сегодняшний день. Поэтому держись от меня подальше. А еще лучше забаррикадируй ванную комнату со мной и не открывай ее ни под каким предлогом!
— Это ничего не изменит. Мартин просмотрел твое будущее. И он узнал, что ты будешь говорить мне эти слова. Поэтому даже если мы забаррикадируем тебя здесь, он найдет путь, как совершить задуманное.
Разозлившись, я вскинула голову.
— Так что? Не стоит даже пытаться ничего исправить? Мы ведь должны как-то его победить! Может, как раз сегодня у него ничего не получилось, ведь ты должен закрыть меня в ванной комнате и…
— Я знаю, как его победить! — перебил меня Рома. — Прекрати выдумывать какие-то другие нелепые способы. Тем более говорить мне о них. Забыла, что Мартин слышал этот наш разговор?
— Знаешь, как победить? Что-то сомневаюсь я! Вчера вечером ты говорил, что сможешь меня разбудить до того, как он изменит мой завтрашний день. Но ничего не получилось! Теперь уж будь добр закрой меня в ванной.
Его брови сошлись на переносице, в глазах бушевала буря. Рома явно потому с силой сжал губы, чтобы не наговорить мне гадостей и не рассориться окончательно. Пусть даже от гнева на его скулах заходили желваки.
Прежде я никогда не видела Рому настолько злым, но все же выражение его лица показалось мне знакомым… Только не это!
В один миг перед внутренним взором промелькнули события ближайшей минуты. Отчего в сердце вспыхнула настолько чудовищная боль, словно оно разорвалось на куски. Я до умопомешательства хотела завопить что есть мочи! Я должна предупредить Рому!
Почему он меня не послушался? Почему сразу же не закрыл в ванной? Я чувствовала, интуитивно знала, что ему грозит опасность от меня. Почему он такой упертый осел?!
Горькие слезы омывали меня изнутри. Но на лице не дрогнул ни мускул. Я больше не владела своим телом.
Рома отвел взгляд и, повернувшись ко мне спиной, сделал шаг к двери. Не успел он взяться за ручку, как моя рука схватила с полки стеклянную банку с морской солью и с силой, несвойственной мне, впечатала ее в голову Ромы.
Банка треснула. Соль посыпалась на плечи, обтянутые белой футболкой. Моя рука наконец выпустила банку, она рухнула на пол и разлетелась осколками по кафелю. Следом за ней Рома грохнулся без чувств.
Мои ноги механически переступили через лежавшее тело, как через незначительное препятствие на пути к двери. Я всей своей сущностью желала развернуться, броситься к Роме и скорее обследовать рану на его голове, не остались ли там осколки. После узнать, насколько все серьезно, не надо ли вызывать скорую… Но моя рука уверенным движением повернула ручку двери, и перед тем как выйти в коридор, я даже не обернулась.
Теперь моя цель: спальня. Я знала, что меня ждет. Как и обещал Мартин, самое страшное утро в моей жизни. Точно запаянная в кокон собственного тела, я боролась внутри, стремилась изменить неизбежность.
Агония захлестывала сердце — я бы желала, чтобы оно остановилось. Тогда с Ромой не случится ничего трагичного. Но я помнила: без меня он не расправится с Мартином. Мы должны уничтожить его, остановить дьявольское безрассудство. А я больше не должна желать убежать от проблем в объятья смерти.
Комнату заливал блекло-желтый свет люстры, простыни на кровати были скомканы, из-под подушки, на которой спал Рома, торчала рукоять пистолета — именно к нему потянулась рука. Я в жизни не держала огнестрельное оружие, но пистолет, несмотря на свою тяжесть и немаленький размер, легко лег в руку, будто мне приходилось каждый день таскать его за поясом.
Вырони его! Пусть он выпадет, провалится сквозь землю! Надо сильнее нервничать, чтобы ладони стали влажными от пота и пистолет выскользнул.
Будто издеваясь над приказами здравого рассудка, пальцы достали магазин, явно для того чтобы убедиться в одном: пуль мне хватит — литыми боками сверкало целых девять штук. Пистолет выскальзывать не собирался. Напротив — я крепче сжала рукоятку и направилась к выходу из комнаты.
Так, стоп. Надо успокоиться. Лишняя нервная напряженность только путает мысли. Вместо того чтобы дальше пытаться вызывать влагу на ладонях, решила действовать по-другому: пока ноги преодолевали пространство до порога, с десяток раз максимально реалистично представила, что спотыкаюсь через него.
Но момент, как нога цепляется за порог, теряется равновесие и я падаю, остался в воображении. А через секунду, когда вышла в коридор, утонул в прошлом. Взгляд застыл на приоткрытой двери ванной комнаты. Указательный палец лег на спусковой крючок.
Отчаяние рвало душу в клочья. Если раньше не решилась бы, то сейчас с иступленной уверенностью могла заявить: я приду к Мартину и задушу его голыми руками. У меня хватит сил и хладнокровия держать хватку на его горле до того момента, как он испустит дух.
Какой же раньше была дурой… Еще вчера на заводе надо было всадить в него тонну свинца, а не проверять, куда угодила одна крошечная пуля! Думаю, от нее уже не осталось и царапины. Для Мартина пуля в спину — это так, укус комарика. А вот для Ромы она может стать фатальной.
Я распахнула дверь. Он до сих пор лежал на полу, кровь тонким ручейком сочилась из раны на затылке.
Рома, очнись… Прошу… Ты даже не представляешь, насколько сильно я не хочу тебя терять. Поэтому пожалуйста, очнись. Выбей пистолет из моей руки, не дай мне тебя убить.
Хочешь, больше никогда не буду с тобой спорить? Хочешь, буду бежать к тебе по первому зову и во всем помогать? Хочешь, буду спать рядом, крепко прижавшись, чтобы ты скорее чувствовал, когда начинаю сопротивляться, и успевал меня разбудить? Только пожалуйста, очнись…
Рука с пистолетом вскинулась и навела дуло точно в кровоточащий затылок. Указательный палец чувствовал под собой спусковой крючок. Легкое движение — и громыхнет выстрел.
Мерзавец. Урод. Сукин сын! Убить друга рукой любимой девушки — такое решение могло прийти в голову худшему из людей! Исчадье ада!
Кровь хотела наполниться жгучей лавой, лютая злость пробирала тело тягучей истомой, требуя, требуя, неистово требуя перерасти в нечеловеческую энергию. Но измененная реальность мешала. Мой дар не должен выйти из-под контроля, рука должна нажать на спусковой крючок, Рома должен мгновенно умереть.
Я до такой степени хотела промазать, что раскалывалась голова. Сдвинуть руку чуть-чуть в сторону казалось непосильным трудом, будто пыталась сдвинуть с места каменный валун в мой рост.
До выстрела осталось несколько мгновений. Я точно знала, когда он должен грохнуть, и призвала всю силу, всю злость, всю ненависть на то, чтобы переместить цель всего на несколько сантиметров вправо.
Казалось, голова сейчас лопнет. По телу прокатывались огненные потоки, сжигая меня изнутри. Резало в глазах, острая боль все сильнее пульсировала в висках. Сердце билось о ребра со скоростью барабанной дроби.
