А в следующую секунду приблизился и оперся рукой о спинку моего кресла. Я невольно отпрянула назад, как от вспышки огня.
— Ты ко мне подкатываешь. — Его слова должны были прозвучать как вопрос, но прозвучали как утверждение. — Так мило и по-детски. — Он нежно провел рукой по волосам — но в этом движении не было ничего романтичного, зато жалости ко мне — сполна!
— Иди ты знаешь куда со своим самомнением! — Я отбросила его руку. — Тебе везде чудится повышенное внимание к собственной персоне. И не знаю, с какого перепугу показалось, что я к тебе подкатываю…
— И твоя утренняя попытка меня поцеловать тоже показалась.
В машине вдруг стало нечем дышать. Я потупилась, чувствуя, как заливаются краской щеки. Мысли судорожно заметались в голове, сталкиваясь и теряясь в суматохе. Надо срочно найти слова и объяснить этому напыщенному засранцу, что он глубоко заблуждается.
Но на ум не пришло ничего лучше, кроме:
— То было сиюминутное желание.
— Мне нравится эта отмазка.
К счастью, Рома отстранился и завел мотор, а я наконец-то смогла спокойно вздохнуть. Так, не стоит оправдываться как попало, невесть что можно подумать после моего ответа. Я решила, раз мы покатились по дороге дальше, потратить оставшееся время на размышления и уже потом поразить Рому емкой и доходчивой фразой.
Но всем заранее заготовленным словам будто суждено было остаться лишь мыслями.
Когда мы под покровом ночи приехали в коттеджный городок, а я приготовилась к новому витку разговора сразу же, как окажемся в доме и включим свет, Рома молча завез машину в гараж, открыл дом, дождался, пока я переступлю порог, захлопнул дверь и спустя несколько мгновений абсолютной тишины прижал меня сильным телом к стене, без труда найдя в темноте мои губы.
Взрыв сладкой эйфории раскинулся по телу жаркой дрожью. Я никогда не позволяла себе погрузиться в мечты о том, что Рома однажды набросится на меня с поцелуем. Но вот его губы настойчиво прижались к моим — этого не должно было случиться.
Не хочу стать его следующей девушкой, которую он бросит.
Сердце содрогнулось от боли. Я с силой стиснула зубы, вперлась ладонями в грудь Ромы, которая казалась каменной. Разве реально его оттолкнуть от себя? Что нашло на него? Почему он продолжает попытки углубить поцелуй, почему его руки с натиском скользят по моему телу? Я ведь не в его вкусе, черт возьми!
Хуже всего то, что я еле держалась. Желание слиться в поцелуе и обнять в ответ настойчиво вытесняло крик здравого рассудка. Тепло, трепещущее в груди, окончательно доказывало, что Мартину я не солгала. Это чувство было так похоже на то, что называют любовью.
Рома был явно не из тех, кто просто так сдаются. Его ловкие пальцы переместились на мои бока и внезапно защекотали — всплеск ярких и раздражающих ощущений заставил тело виться вьюнком и невольно раскрыть рот от смеха. В тот же момент настойчивый язык поспешил проникнуть в него, а пальцы перестали щекотать.
Что мне делать с этим засранцем? Какого черта он такой настырный?! Он хоть немного понимает, что разрывает мне сердце? Его руки крепче прижали меня, так что теперь я отчетливо чувствовала собой все рельефы его тела, на которые раньше смущалась смотреть.
А целовался он так, что я сходила с ума от удовольствия. Неловко, неумело ему отвечала. Когда я последний раз с кем-то целовалась? Кажется, уже забыла, как это делается… Он разочаруется во мне. Я всего лишь простая девчонка. Та, на которую не обратят внимание даже из-за внешности. И только поэтому даже не узнают, скучная я или похожа на куклу.
Мне необходимо это прекратить. Больше не могу. Глаза защипало от подступающих слез. Не хватало еще сейчас расплакаться.
Я обмякла в сильных руках, посылая к черту все чувства, переполняющие мое тело. Поцелуй замедлился, наполнился нежностью. Но Рома отстраняться не спешил. Он смаковал мои губы, чувственно и жадно. Я выбрала момент и со всей дури сцепила зубы на его нижней губе, снова пытаясь оттолкнуть от себя такое желанное тело.
Наконец-то. Он отступил. А я стала заново учиться дышать. И жить без его рук и поцелуев.
— Что ты себе позволяешь?! — выкрикнула. Предательские слезы покатились по щекам. Какое счастье, нас окружала непроглядная темень. Рома их не увидит.
После моего крика тишина по-особенному зазвенела в ушах. Ее нарушали лишь наше тяжелое дыхание и бешеный стук моего сердца. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я услышала:
— Ты его любишь.
— Что? Нет!
— Пусть ты не осознаешь это. Но ты любишь его.
— Я не… — осеклась. Хотелось сказать: «Я не его люблю, а тебя. Вот только слишком боюсь разбиться…». Но лишь закусила губу, стараясь не всхлипывать. Дыхание подводило, оно сбилось и могло выдать меня в любую секунду.
Несколько тихих шагов, щелчок — и гостиную залил яркий свет. Я вмиг отвернулась, пряча лицо за распущенными волосами.
Снова повисла тишина. Рома смотрит на меня? Нестерпимое желание остаться наедине со своими слезами и спокойно выплакаться, бросило меня куда-то вперед, мимо комода, за угол, к какой-то двери. Лишь бы за ней оказался санузел или кладовка.
Я не успела дотянуться до позолоченной ручки. Рома поймал меня за запястье и повернул к себе. Лицо скрылось за спутанными прядями волос, и я ниже опустила голову, чтоб уж наверняка спрятать дорожки слез на щеках. Тело сотрясала настолько крупная дрожь, что я боялась — Рома почувствует ее через прикосновение к руке.
— Прости, слышишь? — его пальцы сильнее сжали запястье, будто желая обратить к сказанным словам больше моего внимания. — Я не хотел тебя обижать… Просто… Сиюминутное желание. В следующий раз я ему не поддамся.
Он хотел меня успокоить? Но теперь слезы окончательно прорвались, хлынули неудержимым ручьем. Их больше не скрыть. Я протерла глаза, громко хлюпнув носом. В голове творилась полная каша, и оправдать мое состояние не находилось слов.
— Ты чего это плачешь?!
Перед расплывшимся взором белела широкая грудь Ромы, обтянутая футболкой. Разрываясь между желанием прижаться к ней и вызвериться на ней, я выбрала последнее.
— Из-за тебя! — И замолотила слабым кулаком по его груди. Надолго меня не хватило — через несколько «ударов» рука скользнула вниз.
