Видимо, мой ответ ввел Рому в замешательство. Потому что он застыл, умолк, а до меня в это время постепенно начало доходить, какие выводы он сейчас может сделать. Надо срочно спасать ситуацию. Из меня внезапно выплеснулся такой поток слов, что не остановишь:
— А все потому что меня никто не целовал четыре года, ясно? Вот такая я замухрышка! Заметил, наверно, да? Хотя мог бы и догадаться! А все почему? А потому что я не целуюсь с кем попало и просто так. Теперь неизвестно сколько мне придется выплакать слез, чтобы смыть с памяти твое сиюминутное желание. Хочешь, потешу твое эго? Да ты и сам наверняка знаешь, как влияешь на девушек… Мне понравилось, как ты целуешься. Но если тебе хоть немного жаль меня, не делай так больше. Пожалуйста…
Губы тряслись мелкой дрожью, предвещая новые ручьи слез. Щеки пылали от стыда — последние слова я додумалась сказать Роме прямо в лицо. Нахмуренное, озадаченное лицо. Подумает сейчас, вот истеричка…
Опуская взгляд, замерла на его губах. Нижняя припухла, кровь размазалась по коже. Наверно, болит. Жаль, у него нет дара и ранка будет медленно заживать.
— Значит, до меня тебя целовал только Мартин. Я поставил жирное пятно на воспоминаниях, которыми ты дорожишь?
Злость своей вспышкой ослепила меня. Даже слезы течь передумали.
— Что-о?! Да я уже ни черта не помню, как он там меня целовал!
— Ммм… Должно быть, ты наш поцелуй долго помнить будешь. — Рома растянул губы в улыбке, но сразу скривился и коснулся ранки пальцами. — И я тоже.
Намек на то, что после него меня еще очень долго будет некому поцеловать? Что-то дернулось в груди, жалобно всхлипнуло. Действительно, пора оставить поцелуй в воспоминаниях, так скорее о нем забуду. Хотя кому я лгу? Себе? Да его невозможно будет забыть.
Глава 27.
В доме нашлась комната со стеной, которая была полностью зеркальной. Паркетный пол не скользил, в углу на столике возвышался мощный музыкальный центр — идеальное место для репетиции танца.
На настенных часах стрелка давно перевалила за полночь. Но сна не было ни в одном глазу. Мы с Ромой решили тренироваться, пока не свалимся с ног. Он несколько раз посмотрел мой танец — и уже танцевал рядом, в точности повторяя движения. Мне бы такую память.
— Погоди, — он оборвал меня в начале танца. — Запомни этот момент, его мы изменим.
— На что?
Рома сложил руки на груди и отвел взгляд в сторону. Странная тревога проснулась во мне от его выражения лица. И, как оказалось, не зря.
— Пора тебе рассказать о своем плане. Для начала поклянись, что все время до кастинга будешь меня во всем слушаться. Не начнешь творить фигню, как на заброшенном заводе.
— Ты о чем? — спросила, а потом сразу же опешила, поджав губы. Тогда выскочила из машины, так и не услышав инструкций Ромы, и бросилась в завод сама. Ведь меня достало то, что они с Мартином игрались мной, как мышкой. В какой-то момент все перестало казаться игрой. Теперь в голове крутилось лишь одно слово — война. А на войне шутки с невыполнением приказов плохи. — Я поняла, о чем ты. Больше так делать не буду.
К тому же, возможно, зря достала в машине скорой помощи пистолет. Но о своем поступке не жалелось. Ведь тогда, утром, не верила, что Рома сам справится.
— Правда, поклянусь я только после того, как услышу план. Я должна поверить в то, что он сработает.
Тяжелый вздох вырвался из груди Ромы. Сейчас разозлится. Уже начали сдвигаться брови.
— Что плохого в том, чтобы вместе обсудить план? — спросила, пытаясь сгладить углы. Но голос выходил натянуто-дружелюбным. Еще и стоящий напротив засранец с таким удивлением взглянул на меня, будто никогда не собирался со мной ничего обсуждать. Не выдержала: — Ты настолько самоуверен, что считаешь, будто в твоем плане совершенно нет изъянов?
— Нет. Он идеален. — От пронзительного взгляда, в котором вспыхивали первые искры злости, мое сердце заметалось быстрее, чем от подвижного танца. Я потупилась, моргая и прогоняя наваждение, и уселась на пол по-турецки.
— Ну что ж. Давай план в студию.
Через несколько секунд молчания Рома уселся рядом и заговорил:
— Моя цель найти таких, как ты с Мартином. Как я понял, они очень хорошо прячутся. И, вполне возможно, следят за тем, чтобы такие, как ты, случайно не засветились в прессе или на телевидении. На это я и рассчитываю. Когда они найдут нас, договорюсь с ними, куплю у кого-то дар и надеру Мартину задницу.
— Купишь дар? — хмыкнула. — Думаешь, все можно купить?
— Вполне. — Рома самодовольно ухмыльнулся. — А даже если не получится — такой вариант я тоже рассмотрел — то просто найму ребят с даром, которые надерут ему задницу.
— Ладно, — согласилась. Но лишь потому, что мне в голову пришла другая идея: возможно, у них есть суд или хоть какое-то наказание для преступников, пользующихся даром во вред людям. Мартину нужно не просто надрать задницу — его надо упечь за решетку. — А как ты предлагаешь их найти?
— Послезавтра, или уже завтра, на кастинге ты взлетишь во время танца. Уверен, в таком случае ты точно пройдешь отборочный тур. Дальше тебя покажут по телевизору — и встреча с твоими братьями по дару не за горами!
— Взлечу? Во время танца? Я несколько раз отрывалась от земли, но только когда чертовски злилась. Да и допустим, смогу вызвать в себе злость, но а успокоиться как?
На губах Ромы заиграла развратная улыбочка. Чего это он удумал?! Стал смотреть на меня так, будто прямо сейчас уложит на лопатки и будет насиловать. Воображение, не остывшее после поцелуя, сразу принялось рисовать красочные картины, пробуждать жар под кожей. Ненавистное желание лишиться девственности с кем-то уверенным в себе и настойчивым затмевало рассудок. И буквально кричало о том, что Рома очень хорошо подходит на эту роль.
Нет, нет, нет! Алина, даже не думай об этом! Да и вообще это не мои мысли, а гормональные всплески. Нужно быть совершенно фригидной, чтобы тело не реагировало на Рому.
— Как тебя погасить, я прекрасно знаю. Поэтому танцевать мы будем вместе. И у нас достаточно времени потренироваться.
Я невольно подорвалась на ноги, стоило лишь представить, как разозлюсь во время танца, а Рома потом меня повалит на пол и снова будет шарить где-то под одеждой своей наглой рукой, прикрываясь намерением погасить злость.
— Да ты просто ищешь повод меня полапать!
Брови Ромы взлетели вверх, а за ними поднялись руки в примирительном жесте.
— Зато обещаю слишком далеко под одежду не залезать, пока ты сама не попросишь.
Ну не засранец, а? Развалился на полу, в глазах пляшут озорные огоньки, один уголок губ, где нет ранки, тянется вверх. Так и хочется укусить его еще за что-нибудь!
— Дурацкий у тебя план, ясно?! — выкрикнула, чувствуя, как от злости повышается температура тела.
