— Тома, что такое?
Он опустился рядом, осторожно приобнял, боясь измазать серебром.
— Ничего, отстирается, — улыбнулась я сквозь подступившие слезы.
— Ты в порядке? Хорошо себя чувствуешь?
— Да, в порядке, — солгала я.
— Тогда я продолжу? Если тебе вдруг покажется, что голова разрывается от новой информации — скажи мне. Хорошо?
В ответ я молча кивнула. Было страшно услышать больше. Почему я раньше не подумала о том, что мое отношение к нему может измениться после правды? Он был прав — лучше самой придумать ответ. Ведь мне в голову никогда бы не пришло подобное…
Не заметив моего состояния, он продолжил:
— Постановщик — изменение сна, — указал он на второе слово. — Это власть над настоящим. Я могу к любому человеку прийти вот так, как к тебе, и творить во сне все, до чего разгуляется моя фантазия. Правда, мне обязательно нужно знать, где человек спит, если он не рядом, как ты сейчас.
А вдруг это просто сон. Бредовый сон. Бред подсознания. Я схватила красную подушку и стала ее мять. Господи, она настоящая. Я разорвала наволочку — и вверх взметнулся вихрь белых перьев. Я словила в руку несколько штук и стала пристально рассматривать их. Они были одинаковыми. Идентичными. Такого не бывает в реальности… Двух одинаковых перьев, так же как и снежинок.
— Не верю, — поднялась я, сбрасывая с себя разорванную подушку. — Докажи, докажи… — подошла ближе к нему. — Докажи, черт возьми, что ты… ты…
Его безэмоциональное лицо меня злило. Я взялась за его плечо, сжала так сильно, как могла. Ему должно быть больно, но, видимо, нет. Я отошла обратно.
— Кажется, схожу с ума… Прости…
— Может, на сегодня хватит? В следующую ночь расскажу остальное?
— Нет. Давай сейчас. Буду держать себя в руках.
Я больше не присаживалась на диван, осталась стоять в нескольких метрах от доски.
— На чем я остановился…
— Таких, как ты, много?
— Достаточно. Но я не знаю, сколько именно. Никто не знает. Но количество измеряется тысячами.
— Тысячами?!
— Как ты заметила, мы ведем скрытый образ жизни. И не пользуемся даром при каждой возможности.
Зря я не присела — ноги подкашивались. Но я пообещала себе выстоять до конца.
— Говори дальше, прости, что перебила.
— Режиссер — изменение пути, — указал он на третье слово. — Это власть над будущим.
— Над будущим? Что это значит?
В голове в разных точках одновременно вспыхнула боль. Я обхватила голову руками, сцепив зубы.
Чужие руки прикоснулись ко мне, я их отбросила. На мне остались следы серебра, которые я сразу попыталась оттереть.
— Твой разум сопротивляется. Твой здравый рассудок не принимает этих фактов. Это нормально.
— Чушь… Не может такого быть… Докажи… Прошу…
Голову опоясали цепи боли. Я вертела головой, пыталась сбросить их. Я пыталась снять их с себя, но только вырывала волосы. До того мига, как утратила контроль над собой. Хотела пошевелить рукой, но не могла. Моя голова сама поднялась, глаза уставились на лицо серебристого цвета.
— Сейчас я тебе скажу то, что поможет поверить в реальность этого сна. Во мне есть одно явное отличие от других людей. Но его видят лишь те, кто может допустить возможность его существования.
Он подошел ко мне так близко, что его нос едва касался моего.
— Как только ты узнаешь об этом, ты увидишь это. Смотри внимательно в глаза. Видишь в моих глазах огоньки?
Из серого ореола внезапно вспыхнуло пламя, пронеслось над зрачком и утонуло. Снова появилось, описало горящий круг и спряталось.
Последний взрыв боли в голове затопил агонией. Я услышала откуда-то свой вскрик.
Поднявшись в кровати, я тяжело дышала. Фантомная боль до сих пор сковывала виски.
Слава поднялся следом, сгреб меня в объятия. Мне приснился кошмар?
— Прости, прости. Надо было не все сразу… Прости, — шептал он на ухо. А потом повернул мою голову к себе и нежно поцеловал.
Когда его глаза открылись, у меня перехватило дыхание — два огонька, будто играясь, плясали в его глазах.
Глава 21
Когда я сидела в ресторане, перед столом, уставленным тарелками с канапе и бокалами, пыталась внимательно слушать рассказ о новом вине, которое будет представлять наша фирма. Новая информация никак не хотела укладываться в голове. Память то и дело представляла перед моим внутренним взором события ночи, утра. Да так, что по телу пробегали мурашки.
После того как Ярослав открыл мне такой огромный кусок правды, я еще долго не могла уснуть, прижималась к нему, пробовала поверить. Кажется, у меня до сих пор глаза расширены от удивления. И мне было страшно засыпать с ним. Я боялась проснуться утром и не найти его рядом… Нет, не так. Боялась проснуться и вообще не вспомнить его. Но когда я открыла утром глаза и увидела его, еще спавшим, чуть не расплакалась на радостях. Я уверена, глаза у меня точно намокли слегка. И именно в этот миг, сам того не понимая, он пробрался еще ближе к моей душе.
Представитель французской фирмы говорил на английском, его переводила стоящая рядом миловидная девушка в строгом костюме. Речь мужчины была быстрой и живой, а девушки — монотонной. И под ее слова, которые сразу переходили в фон, я уносилась на несколько часов назад. Прямо сейчас в машину, которую Слава припарковал недалеко от моего подъезда. Он не хотел меня отпускать. Я сама не хотела уходить. Но говорила ему грустным, сухим голосом, что мне надо идти на презентацию, а еще домой, чтобы переодеться перед этим. И тогда случилось невероятное. Он сказал:
— Я заберу тебя после работы.
В реальность этих слов было так же сложно поверить, как и в его огоньки в глазах. Но вот, они здесь, горят. Их видно, когда я присматриваюсь и нахожусь достаточно близко к нему. А слова вот же они. Только что прозвучали.
Нет, так дело не пойдет. Нужно сосредоточится на презентации. А то пропущу все. Супервайзер поглядывает на меня, похоже, чаще, чем на других. Неужели у меня на лбу написано: “Витает в облаках”? Я воззрилась на рот переводчицы, на аккуратно накрашенные блекло-красной помадой губы. Потом перевела взгляд на карту, которая находилась на экране плазмы. Представитель указывал на один из регионов Франции, что-то быстро перечисляя. А я, в свою очередь, вспомнила прекрасного воина в серебряных доспехах. Этот его облик был похож на произведение искусства, которое настолько непревзойденно, что бесценно.
Наконец, когда нам предложили продегустировать новое вино, я отвлеклась немного от воспоминаний. Вкус напитка мне не понравился. Оно было слишком кислым и водянистым, но, ради приличия, я не скривилась.
