— Хочешь, в следующий раз поиздеваешься надо мной?
— Не упущу шанс. А сейчас прекращай свои сладкие пытки и возьми меня так, чтобы колеса у этой машины отвалились от тряски.
Он притянул меня к себе. Его глаза оказались аккурат напротив моих. Я не в силах моргнуть. Выписывая замысловатые узоры, огоньки то выныривали из радужки, то прятались за ней. Этот огонь передавал мне свой жар, подчинял себе, обострял ощущения.
Не разрывая контакта, Слава уложил меня вдоль задних сидений. Я интуитивно обхватила ногами его бедра, и затем почувствовала мощный толчок внутрь. Не сдержавшись, я громко застонала. Слава закрыл мне рот своим, прикрывая глаза. Я вцепилась пальцами в обивку сидений, выгибаясь. Сначала он двигался медленно, рывками, а потом все быстрее, быстрее, быстрее…. все глубже погружаясь, все сильнее взрывая во мне фейерверки эйфории. Превращая кровь в бурлящую жидкость, разносящую по венам неистовое наслаждение. Как снежный ком, катящийся по горе, усыпанной блаженством, он собирает в себя самые яркие ощущения, чтобы в один момент, утащив меня в самую бездну сладострастия, разлиться, затопить все безграничным удовольствием, сотрясая дрожью мое тело.
Мой источник наслаждения разливается внутри меня, пока его хозяин заполняет тишину пространства машины низким стоном, от звука которого меня чуть не накрывает оргазмом снова.
Слава приподнимает меня, разнеженную и податливую, стискивает в объятьях…
— Я тебя… — произносит он, запинается, — никому не отдам. Никому.
Хочу ему верить. Хочу быть только с ним. Без разницы где, главное — рядом.
Мы еще некоторое время проводим в объятьях друг друга, пока не понимаем: пора возвращаться. К счастью, на задних сидениях машины Руслана намного больше места, чем в камаро, и мы довольно быстро одеваемся. Держась за руки, доходим до входной двери в дом и замираем, прислушиваясь: внутри играет кто-то на гитаре.
Я предложила осторожно войти в дом. Да потому что голос, который сопровождал красивую мелодию, был явно мне знаком. И я не ошиблась. Сидя на диване, Костя перебирал пальцами струны, а рядом примостилась Лиля, смотря на него, как на божество.
Песня подошла к концу, и подруга спросила, смущаясь:
— А ты сам песни не писал?
Костя замялся:
— Вообще была одна… Спеть?
— Да, да, — закивала Лиля с воодушевлением.
Даже я никогда не слышала, чтобы Костя пел! Он замешкался, взял удобнее гитару, поставил пальцы на струны — и комнату наполнила неторопливая приятная мелодия. Мы со Славой тихо подошли и присели на второй диван. Костя лишь на секунду замер, глядя на нас, а потом продолжил. И запел, дополняя музыку нежным бархатным голосом:
“Пожелтев, облетают листья на ветру;
Они еще помнят летнюю жару,
Как дарили прохладу летнего дня;
Они помнят тебя и меня.”
Ритм стал быстрее, начался припев:
“Только ты не грусти.
Пройдут осенние дожди,
Все печали будут позади.
Только ты не грусти.
Не грусти, мой свет;
В мире столько-столько да и нет.
Ты меня за все прости
И скорее обними”
Плавно мелодия стала медленнее, и слова полились в тон первого куплета:
“Облетит последняя листва,
Помутнеют неба зеркала,
И вернут нас в гавань тучи-корабли,
Чтоб расстаться больше не смогли”.
И снова Костя быстрее забил по струнам, громче запел:
“Больше ты не грусти.
Пройдут осенние дожди,
Все преграды будут позади,
Только ты не грусти.
Не грусти, мой свет,
В мире столько-столько да и нет.
Ты меня за все прости,
И скорее обними”.[1]
Песня закончилась парой резких ударов по струнам, и Костя опустил голову, бубня под нос:
— Я давно написал ее. Может, она немного…
— Чудесная песня, — захлопала в ладоши Лиля и вдруг поцеловала в щеку Костю. — Спой еще что-то, пожалуйста. У тебя такой приятный голос, я бы слушала и слушала.
Моя подруга только что смутила моего друга! Мамочки, да он смотрит так на Лилю, будто она ему в любви призналась.
Слава склонился ко мне и прошептал на ухо:
— Давай не будем им мешать, — и тихо поднялся с дивана, потянув меня за руку за собой.
Леша, увидев, что мы вернулись, провел нас в другую комнату. А в ней стояли две кровати, еще и односпальные. Нам-то со Славой ничего, а вот Лиля будет сейчас возмущаться.
Но не тут-то было! Когда мы заняли свою кровать, прижавшись друг к дружке и укрывшись одеялом, Лиля с Костей наконец-то пришли в комнату.
— Я буду спать в одежде, но ты не распускай руки, — заявила Лиля. А я уже думала, она истерику закатит.
Притворившись спящей, я наблюдала, как подруга осталась в одной футболке и трусиках, а Костя стоял рядом, не в силах оторвать от нее взгляд. Наконец вспомнил, что ему раздеться тоже не помешало бы. Только она забралась под одеяло, он выключил свет. Ну вот… Теперь не понаблюдаю за ними.
Прижавшись к Славе, я уже было собралась погрузиться в сон, как услышала тихое хихиканье Лили. А потом шепот Кости:
— Да они уже спят, не услышат.
Не хватало мне еще засыпать под секс моих друзей! Я, конечно, рада, что они нашли общий язык, но это слишком.
— Вот и вы спите, — сказала я.
Тишина в ответ. А потом голос Лили:
— Спи, заинька. Сладких снов. Мы тоже спим.
— Даже не думайте заниматься этим рядом.
— О чем это она… — голос Кости. — Мы уже почти вырубились, — адресовалось мне.
— Да, конечно…
Слава во сне зарылся в мои волосы и крепче обнял. Костя с Лилей еще немного пошумели шелестом одеяла и простыней, после чего смолкли.
Ко мне сон не хотел идти. Я уже слышала равномерное сопение каждого в комнате, а сама думала о другом. Единственный шанс спастись — это попасть к несогласным. И этот шанс может подарить лишь удача. Какой бессильной я себя чувствую. Я никогда не полагалась на удачу, ведь она столь ветрена: сегодня с одним, завтра с другим. И как позвать ее к себе, я без понятия. Да и согласится ли она прийти?
Госпожа Удача, заскочи на огонек. Вдруг тебе у нас понравится. А если нет — всегда можешь убежать к другим. Только загляни. Хотя бы разок.
______________________________________
[1] Автор стиха — Белая Роза.
Глава 27
— А вы уже выбрали рисунок? — спросила нас девушка с кольцом в носу и длинными дредами.
