Путь к почте был неблизкий. Но когда постоянно спасаешь свою шкуру, уже перестаешь обращать внимание на усталость. Я лишь надеялась, что тот таксофон еще до сих пор висит на соседнем здании с почтой.
Сто рублей — и у меня на руках таксофонная карточка. Десять минут. Стоя у таксофона, я говорила себе, что надо в них уложиться. И надеялась, что Тихон дома.
На той стороне подняли трубку, и я затараторила:
— Тиша, говори быстро, что ты узнал от соседей и друзей?
— Вишня, ты где?
— Пока что не могу сказать. Говори скорее, я из таксофона звоню!
— Только узнал, что несколько соседей видели, как машина в субботу утром отъезжала от дома. Но я еще не у всех был…
Послышался еще один мужской голос на заднем плане. По звукам было похоже, что кто-то отобрал у друга телефон.
— Дорогая, я соскучился.
Услышав голос Августа, я выронила трубку.
Его слова прозвучали не так, как обычно говорят мужья своим женам, с нежностью и любовью. Они прозвучали, как: “Дорогая, увижу — убью”.
Обратно я шла максимально быстрым шагом. Не бежала, чтобы не привлекать к себе внимание. Про карточку, оставленную в таксофоне, я уже вспомнила, когда вставляла ключ в дверь.
“Он меня здесь не найдет. Он меня здесь не найдет”, — как мантру повторяла я, бродя взад-вперед по студии. Проходя мимо окна, выглядывала во двор и постоянно одергивала себя не делать этого — будто сейчас Август нежданно-негаданно покажется в окне с хищной улыбкой и протянутыми ко мне руками: “Попалась!” Смешно.
Он не догадается, что я у Димы. Нет, нет.
Но как он так быстро оказался у Тихона дома?! Надел шмотки моей сестры и поехал в них? Смешно.
Скорее всего, поехал в своих. С чего я взяла, что его испугают мокрые штаны?
Нужно было вообще сжечь его вещи. Точно. В следующий раз так и сделаю... Следующий раз? Боже упаси.
В конце концов я выдохлась и опустилась на диван. Холодильник стоял совсем не далеко, но красная декоративная подушечка лежала ближе. Все же сон одержал победу над голодом, и я вырубилась, скрутившись в клубочек на диване.
“Не позволительно так долго спать” — было первой моей мыслью, когда я проснулась, еще не открыв глаза. Сквозь веки не пробивается свет, значит, уже вечер. Но и теплым пледом я себя не укрывала.
Я резко поднялась. Дима сидел в другом конце студии, что-то тихо печатая на ноутбуке. Лампа горела лишь над ним.
— Выспалась?
— А, да. Знаешь, никак не привыкну к смене часовых поясов.
Проснуться и увидеть Диму было невероятной радостью. Если Август до сих пор не нашел меня, то, возможно, и не найдет.
Когда загорелись все лампы, равномерно осветив студию, я глянула на черный циферблат электронных часов, примостившихся на полке. Полседьмого.
— Как прошел день? — поинтересовалась я.
— Не так весело, как хотелось бы. Думаешь, преподавателям не надоедает вести одни и те же лекции… — Дима прошел мимо дивана и остановился у холодильника, за которым начиналась кухня. — Что будешь на ужин? Гуляш, жаркое, котлеты?
Живот сразу отозвался жалобным звуком на упоминание таких блюд, и я с небывалым воодушевлением поднялась с дивана и подбежала к Диме.
— Жаркое. Помочь приготовить? — улыбнулась я, но он, похоже, моим радостным настроением не заразился и безразлично ответил:
— Спасибо, я сам.
Ближайший час я провела на диване, изнемогая от дразнящих возбуждающих запахов — готовилась говядинка. Пытаясь себя хоть как-то развлечь и отвлечь, я полистала несколько книг. Психология, социальная психология, самосовершенствование… Нет, мой мозг сейчас к такому не готов. Мой мозг сейчас бы с удовольствием насладился разглядыванием картинок, или вообще завис на неопределенное время.
Ужинали мы молча. Раньше я бы все отдала за то, чтобы вот так вместе посидеть наедине, за одним столом, еще и кушая блюда, приготовленные моим ненаглядным. Но сейчас я не чувствовала совершенно никакого душевного подъема из-за того, что Дима рядом. Единственное, что радовало, — готовил он изумительно вкусно.
Потом я предложила вымыть посуду, но мне снова отказали. Вообще, я заметила, что Дима как-то настороженно смотрит на меня, когда я прикасаюсь к вещам в доме. От этого стало немного грустно.
После ужина он устроился на диване с книгой. Я уже думала, что превратилась во что-нибудь наподобие безделушки, подаренной на день рождения, к которой подходят лишь для того, чтобы протереть пыль. Но вдруг со мной заговорили:
— Как живется за границей? Кстати, куда ты уезжала, напомни.
— В Канаду. Конечно, там лучше, чем у нас, и…
Я не была готова. Совсем не готова сейчас сочинять историю о том, как мне живется по соседству с канадцами. Но выбора не было, и я стала лгать наобум.
Вдруг Дима поднял палец, намекая, чтобы я притихла. Мой рот захлопнулся, и уши навострились. Смотря на Диму, который не сводил глаз со входной двери, я прислушалась к звукам.
— Что такое?
Как только я обернулась, дверь буквально вылетела, чуть не сорвавшись с петель, и грохнулась о стену. Резким, быстрым шагом Август преодолел пространство между входом и диваном. Его лицо было каменным от злости, глаза горели как безумные. Сильная рука схватила мое запястье, и он без слов потащил меня к двери. Я скользила босыми ногами по лакированному паркету, вырывалась, дралась, кричала. Но это ему не особо мешало идти к цели.
— Стоять! — приказал Дима. — Стоять, или я выстрелю!
Август замер. До выхода оставалось метров пять. Я обернулась: Дима стоял с пистолетом, направленным Инспектору в спину. Август развернулся.
— Отпусти ее! И убирайся! Забудь вообще о ее существовании!
— Как бы не так, — ухмыльнулся Август в ответ, сильнее сжимая мое запястье. — Положи пушку, ты не знаешь, с кем связываешься.
Вместо этого Дима передернул затвор. В его глазах не было ни капли страха. Он может выстрелить. Несмотря на то что мы не обычные люди, но пуля и для нас может быть смертельной.
— Отпусти ее и покинь здание. Я считаю до пяти. Один, два…
— Не стреляй! — выкрикнула я, прикрывая собой Августа.
— Дорогая, не стоит ради меня рисковать своей жизнью, — ехидно прошептал он.
— Если он сделает хоть шаг — я выстрелю. А сейчас позвоню в полицию, — Дима потянулся в карман за телефоном. — Проникновение со взломом — быстро не отделаешься.
Не заметила я, когда мое запястье выпустили из тисков, и Август, подняв меня за плечи, переставил в сторону. И уверенным шагом пошел прямо на Диму.
— Стой! Выстрелю!
Тело сковало страхом. Кровь гулко стучала в висках, рот раскрылся в немом крике. Картинка будто замедлилась. Дима орет, отступая, Август шаг за шагом подходит ближе. Пистолет дрожит в руке. А потом резко вылетает на пол, выбитый ногой Августа. Он быстро скручивает Диму, который через секунду-другую засыпает крепким сном.
