Паша склонился надо мной, облокотившись о стену.
— Забавно, как девушка, которая считается по документам мертвой, выглядит живее всех живых.
— Что?
— Двенадцатого января 2016 года, Виктория Елагина погибла в авиакатастрофе. Твоей сестре даже приходило уведомление о смерти. Вот только мы о нем не слышали. — Паша достал из кармана мой паспорт, открыл его. — И прописка стоит странная. Новосибирск. Что ты там забыла?
— Отдай сюда!
Я постаралась подпрыгнуть как можно выше, чтобы отобрать свой единственный документ. Пусть и фальшивый. А Паша потешался над моими прыжками, будто я цирковая собачонка.
— Ладно, я его отдам тебе. — Он спрятал паспорт в карман. — Но немного позже. Мне одно интересно. Друзья по моей просьбе поискали информацию о тебе. Но оказалось, что все липа. Неужели ты скрываешься от каких-то секретных служб? Зачем прикидываться мертвой?
— Не твое дело!
— Дело-то не мое. Конечно. И я об этом быстро забуду. Если ты мне расскажешь, что за урод вломился в мой дом. А еще лучше будет, если дашь его адрес.
— Ничего я тебе не расскажу. Отдай! — я ухватилась за полиэтилен, и Паша, к моему удивлению, без возражений выпустил пакет.
— Ну забирай. Я ведь обещал отдать куртку. Но про телефон, паспорт и бумажник разговора не было. Понадобятся — я живу на первом этаже.
“Чтоб ты подавился!” — подумала я, сверля его спину злым взглядом, пока он не исчез за дверями лифта.
В пакете действительно оказалась куртка, под которой лежали ботинки. То, что Паша забрал мой фальшивый паспорт, деньги и телефон, не так уж страшно. Смогу обойтись без них. В любом случае он бы не вернул мне их так просто, за один адрес. Продолжал бы шантажировать, пока б не надоело.
Вот только… неужели правда, что по документам я мертва? Тогда можно объяснить, почему Вера меня больше не ждала. Но почему никому не рассказала? Почему сделала из этого тайну?
Пытаясь найти ответы на эти вопросы, я так и стояла под дверью, пока Тихон не выглянул.
— Чего не заходишь?
— Паша только что ушел, — бросила я, проскакивая мимо друга в прихожую. Джек, увидев меня, сбежал в комнату с поджатым хвостом.
— Что он хотел? — спросил друг.
— Может, хотел сообщить о том, как рад моему возвращению! Кто мешал подслушивать, если так интересно? Кстати, зря ты ему рассказал, что я вернулась! Очень зря! Ты даже не представляешь насколько!
— Ничего я ему не рассказывал! Только спрашивал про Веру. Может, Паша видел тебя где-то в городе… И вообще… многие уже знают, что ты вернулась. Поэтому лучше тебе не гулять одной по улице.
— Да какая уже разница!
Я сбросила с себя куртку, сунула ее другу в руки, оставила ботинки и поплелась на кухню. Присев на стул, я опустила голову. Что за противное ощущение безысходности? И желание поплакаться об этом Августу в свитер?!
От злости я забарабанила кулаками по столу и только теперь заметила, что на кухне идеальный порядок.
— Какой будешь чай?
— Крепкий, — буркнула я.
Значит, все время, пока я изображала из себя невидимку, меня узнавали, но никто не подходил. Потому что считают меня зазнавшейся тварью. Ничего не изменилось. А за восемь лет слухи только укоренились и теперь выглядят чище правды. Впрочем, правду почти никто и не знал.
Тихон поставил передо мной чашку с черным чаем и присел напротив.
— Хоть сахар бросил?
— Пять ложек.
В ответ я кивнула и отпила немного. Горький, приторно-сладкий, зато сразу пробуждает.
— Рассказывай, что ли…
— Сядь удобнее на всякий случай. Чтоб не свалился со стула.
Тихон рассмеялся, но я продолжала смотреть на него, серьезным видом показывая, что не шучу. Возможно, поэтому он послушался и откинулся на спинку.
— Так пойдет?
— Вполне. — Для храбрости я еще глотнула чая, скривилась и наконец заговорила: — Восемь лет назад я не уезжала учиться в Канаду. Я не ложилась ни под кого, чтобы уехать за границу. То, что я пары слов не могла связать на английском не влияло никак на мое… эм… путешествие.
— Так куда ты ездила? Ездила же? — нахмурился Тихон.
— Ездила, но не знаю куда. То место, где я жила, не относится ни к какой стране. Но об этом позже. Помнишь, я достала пригласительные на семинар по психологии в Москву? Но Дмитрий Николаевич так и не составил мне компанию. Я поехала одна. Семинар оказался немного странным, необычным. Нам мало рассказывали, но часто задавали вопросы. Я довольно активно отвечала, и после семинара ко мне подошел человек и предложил поехать учиться за границу на психолога. Конечно, я была вне себя от радости! — я замолчала, вспоминая, какой тогда была счастливой. Однако не долго…
— А когда ты рассказала об этом друзьям, то мало кто поверил, что ты честно получила такую возможность.
— Но это правда!
— Я верю. Но, похоже, правда на этом заканчивается?
— Меня тоже обманули. Когда я во второй раз приехала в Москву с вещами… Наши вещи сожгли и… Накачали нас чем-то… Мы уже очнулись в секретном городе и предстали перед выбором. Либо учиться, но явно не на психолога, либо умереть. Живых свидетелей они не любят.
У Тихона с каждым моим словом глаза постепенно вылезали на лоб. Это жутко отвлекало меня от рассказа, и я продолжила говорить, разглядывая просочившиеся через ситечко чаинки, плавающие на поверхности чая.
— На самом деле не все было настолько плохо. Тем, кто согласился — а согласились все — пообещали буквально золотые горы по окончании обучения. И не только это. Главное: внесение в очередь на получение магического дара.
— Что ты сейчас сказала?
— Дара, — неловко хихикнула я, поднимая глаза на ошарашенное лицо друга. — Знаешь, я не совсем человек. То есть, больше чем человек. Я владею необычными способностями…
Друг медленно заморгал, начал тереть виски. Хоть бы успеть!
— Например, могу приходить в сны другому человеку, изменять ему воспоминания, некоторые могут строить будущее, но нам эту способность сразу блокируют после получения дара, чтоб мы мир случайно не уничтожили…
— Что со мной? — он обхватил ладонями голову, сжимая ее. Я поймала его запястья, попыталась оторвать его руки от головы.
— Расслабься! Ничего нет странного в том, что я рассказываю. Просто я открываю тебе часть мира, о которой раньше ты не ведал.
В широко распахнутых глазах Тихона полопались сосуды. Зрачки бегали как сумасшедшие. Слабоват… А я ведь надеялась, что он выдержит!
— А еще у меня в радужках огоньки горят, — заявила я из вредности. — Видишь?
Секундой позже Тихон потерял сознание. Я расстроено вздохнула. Мне говорили, что обычные люди чуть ли с ума не сходят, когда рассказываешь им о даре. Все зависит от нрава. У людей с сильным характером лишь немного болит голова, а со средним — пример напротив. Слабые теряют рассудок.
