— Не сильно вы похожи на бизнесменов, — заявила я, складывая руки на груди и принимая уверенную позицию.
Тот, который справа от двери и с бородкой, ответил:
— А мы хватаем поскорее, а потом продаем подороже. Чем не бизнес? — свою «остроумную» реплику он подкрепил противным хохотом.
Я повернулась к Паше, который стоял от меня на расстоянии вытянутой руки:
— Что вам нужно?
— Много чего. Для начала хотелось бы узнать, где ты подделывала документы.
— Не ваше дело, — невозмутимо пожала я плечами. Но что скрывать — сердце колотилось как бешеное и мне стоило не маленьких усилий выглядеть равнодушной и уверенной в себе.
— Шуруп, принеси стул из кухни, — обратился Паша к одному из друзей, а сам развалился на диване.
— Если ваши вопросы будут касаться подобных тем, — сказала я, — то ничем не могу помочь. Я не обязана распространяться о своей жизни.
— Видишь ли, мы сначала по-хорошему спросили. Так ведь? — Паша повернулся к другу с бородкой, и тот закивал. — Но раз по-хорошему ты отвечать не хочешь… Придется немного поднажать.
Шуруп поставил передо мной деревянный стул со спинкой и приглашающим движением руки указал на него.
— Я постою.
— Я настаиваю, — Шуруп оскалил зубы в чем-то наподобие улыбки.
Пока ни у кого в руках не появилось веревки, я не видела ничего плохого в том, чтобы присесть. Моя пятая точка, конечно, считала по-другому. Но не буду же я сейчас объяснять этим весьма «дружелюбным» парням, почему у меня болит задница и я не хочу сидеть.
Проклиная Августа нежными проклятьями, я опустилась на стул. Чтоб я снова с ним переспала? Не дождется! Так и заявлю ему при встрече.
Вот только что ж он так долго… Для него, наверное, не составит труда раскидать троих парней. И пока его нет, нужно тянуть время.
— Итак, я повторяю свой вопрос. Где ты подделывала документы? Особенно меня интересует свидетельство о смерти.
Не расскажу же я им, что фальшивый паспорт мне выдали в Апексориуме, а свидетельство о смерти тоже, скорее всего, сделали там же, когда я сбежала. Возможно, они сначала решили, что я погибла? Что же случилось тогда…
Паша выдернул меня из размышлений своим вопросом:
— Отвечать не собираешься?
— Отвечу, если ты расскажешь, зачем тебе эта информация.
— Допустим, я тоже так хочу. Бац! — хлопнул он в ладоши. — И превратиться в другого человека. Некоторые связи у меня есть, но таких крутых… увы.
Да от тебя в Апексориуме места б мокрого не осталось, подумала я про себя, а вслух ответила:
— Ты мелкая глупая сошка, которую размажут еще перед входом в организацию, которая выдала мне эти документы.
— Вот, значит, как мы заговорили! — рассмеялся он. Смех этот был явно искусственным. — Сначала дай мне координаты тех, кто выше тебя, а мы уже разберемся, подходим или нет.
Я уже не сдержалась от смеха. Если б он знал, о какой говорю организации, сбежал бы поджав хвост как пугливая собачонка.
— Лена вообще в курсе, как ты проводишь время?
Наконец-то лицо Паши посерьезнело. Конечно, ничего она не знает.
— Она в курсе ровно настолько, насколько это нужно. А сейчас отвечай на вопросы, которые я задавал.
— Не буду.
— Ты говорила…
— Ничего не помню. И вообще, ребята, пора вам домой. Вы мне мешаете готовить ужин, — говорила я, а сама взглядом оценивала обстановку. Значит, обогревателем по голове Паше, тому, с бородкой, стулом… А в Шурупа я брошу диван, если он не сбежит до наступления своей очереди.
Паша многозначительно дернул головой в мою сторону, и парни направились ко мне. Один из них достал из кармана раскладной нож. Я невольно вздрогнула. Против ножа я не рискну броситься в драку.
— Ребята, не стоит меня трогать. Мой муж очень ревнивый.
— Так это был твой муж? — Паша подался вперед, выставив руку и притормозив этим движением своих дружков. — Тогда после того, как ты нам выложишь информацию, мы доходчиво объясним ему, что меня нужно уважать.
— Скорее он тебе объяснит, что его нужно бояться.
У Паши зверел взгляд. Наверняка вспомнил ощущение кулака Августа на своей челюсти.
— Приступайте, — приказал он. Мужчины по его команде сделали шаг ближе ко мне. Я вскочила со стула, с легкостью подняла его в воздух и, замахиваясь, прошипела:
— Даже не вздумайте подойти ближе.
Входная дверь широко раскрылась. Август своим телом занял буквально весь дверной пролет. Его фигура, освещенная с улицы дневным светом, выглядела устрашающе. Я облегченно вздохнула, но не опустила стул.
— Дорогая, у нас гости?
На голос Августа все, как по команде, обернулись.
— Причем непрошенные! — заявила я и в следующий момент приземлила стул на спину Паши. А я так надеялась попасть по голове! Паша лишь слегка пошатнулся и резко обернулся ко мне. Я крепче сжала спинку стула, готовясь снова замахнуться им.
Краем глаза видела, как дружки Паши направились к Августу явно затем, чтобы избить его. Дубинки в их руках уже были наготове.
Паша потер ушибленную спину и скривился:
— Вишня, ты доигралась.
В этот момент я окончательно убедилась в том, что без дара не справлюсь с ним. Только я начала концентрироваться на открытии силы, как сбоку завязалась драка. Хоть я и была уверена в том, что Август с легкостью отметелит этих бизнесменов-самозванцев, не сдержалась от взгляда в сторону. На короткий миг у меня замерло сердце: Август дрался словно тигр. Тот мужчина, у которого не было ножа, только что был отправлен в нокаут.
Паше хватило и секунды моей растерянности, чтобы выбить из моих рук стул и схватить меня в стальные объятья. Он развернул меня к себе спиной и крепко сжал горло. Теряя воздух и мучаясь от боли, я вцепилась в его руку. Хватка ослабла — а в следующую секунду я почувствовала, как висок холодит дуло пистолета. Моя душа вмиг будто покинула тело, сердце сбежало в пятки. Я себя почувствовала картонной фигуркой, которую совсем не трудно продырявить или разорвать.
— Отпусти его! — рявкнул Паша.
Август разжал руки, державшие за шиворот мужчину, и противник рухнул на пол без сознания.
— Ты ее не убьешь, — сказал Август, вытирая кровь с губы тыльной стороной руки. — Из-за неразделенной любви обычно наоборот — стреляются сами.
Паша оглушил меня нервным смехом.
— Да сдалась мне эта шлюха! Меня интересует совсем другое. Да, Вишня? — прошипел он на мое ухо.
— Парень, ты заплатишь за каждое оскорбительное слово в ее сторону. Поэтому лучше б тебе молча сдаться, пока я не разозлился окончательно.
