— К-как т-ты… — пробормотала я.
— Потом расскажу. Пошли скорее отсюда. Идти сможешь?
Ноги не слушались. Мой дар, видимо, понял, что помощь пришла и можно дальше спать, поэтому я больше не чувствовала прилива энергии. Меня даже не волновало то, что я сижу на полу в одних трусах и лифчике.
Я покачала головой. Не то, что идти, подняться не могу.
— Где твоя одежда?
Вялым движением руки я указала на кресло. Фил с озадаченным лицом поднял изорванное платье, точнее то, что от него осталось. После чего запихал ткань в карман джинсов и снял с себя куртку, оставшись в белой майке.
Как бы я ни хотела, не могла ему помочь. Филу пришлось самому просунуть мои руки в рукава куртки, обуть в найденные у кровати туфли и поднять меня на ноги. Непреодолимое желание обнять своего спасителя побудило меня прислониться к нему — это все, что я могла. Запах и тепло его тела окутали меня исцеляющими объятиями. Улыбка заиграла на моих губах.
— Спасибо…
— Потом будешь благодарить. Давай убираться отсюда.
Фил подхватил меня на руки и вынес из комнаты. Балдея в его руках, я прикрыла глаза. Не хотелось думать ни о чем и просто радоваться спасению. Но в голове то и дело всплывали волнующие мысли. Выходит, Богдан насильник? Неужели я ошиблась с поцелуем? Или он специально поцеловал меня как попало, чтобы усыпить бдительность?
Откуда у Фила взялся дар? Утром еще не было. Дар всегда видно по огонькам в глазах. Он мог прятать их? Но это нереально, никто на такое не способен.
Я в растерянности.
— Уснула? — голос Фила вернул меня к реальности, и я подняла веки. Его лицо находилось так близко к моему, что меня мгновенно заворожили танцы огоньков в его глазах. У него не просто есть дар, у него есть очень сильный дар.
Фил отвел взгляд и осторожно поставил меня на землю.
— Откуда у тебя дар?
— Я же говорил, расскажу позже, — раздраженным тоном произнес он. — Хочешь остановиться поговорить под домом Богдана и дождаться, пока приедут его дружки и нас прибьют? На, надевай. — Фил протянул мне мотоциклетный шлем. Обернувшись, я раскрыла рот от удивления. Передо мной стоял настоящий железный монстр — огромный байк.
— Твой? — спросила я. Не помнится мне, чтобы на нашей стоянке в лагере я видела подобный транспорт.
— А чей же еще? Давай скорее.
Подгоняя меня, Фил уселся на сидение, пока я надевала шлем. Голова моего босса оставалась незащищенной. Хотя почему я переживаю? По огням в его глазах можно понять, что ему не страшны даже серьезные травмы.
Мы помчались по ночным трассам, которые освещались лишь светом мощных фар — они разрывали полотно темноты, охраняли нас от демонов, таившихся в мрачных сгустках теней и в моем подсознании. Рядом с Филом мне не было страшно. Но было неловко и до трепета в груди волнительно. Я крепко сцепила руки впереди него, обняв за талию, и прижалась к его спине. Несмотря на ночную прохладу и ветер, обдувающий нас, мне было жарко.
Я не знала, как долго еще мы будем ехать, но хотелось, чтобы мы еще ехали так долго-долго, оставляя позади плохие воспоминания. Скоро небо впереди нас принялось озаряться предрассветными красками, которые словно смывали тени с земли. Нежное, теплое чувство радости разливалось в груди при взгляде на небосклон.
Спустя какое-то время мы свернули с трассы и въехали на территорию элитного поселка. Череда совсем новеньких особняков еще спала, а некоторые выглядели и вовсе не заселенными. Куда везет меня Фил? Вблизи лагеря я не знаю ни одного подобного поселка. Страх разогнал жар, который сопровождал меня всю поездку, и пронесся по коже ледяной дрожью.
Не успела я окончательно запаниковать, как Фил притормозил у высокого каменного забора, за которым даже не было видно дома. Только мои ноги опустились на землю, я сняла шлем и выпалила:
— Ты куда меня привез?
Широкая улыбка растянула губы Феликса.
— К себе домой. Будем играть в бильярд и пить вино.
Его ответ и улыбка лишили меня всякой возможности говорить. Ой, ой, ой… Это искренняя улыбка слишком опасна. Не хватало еще в нее влюбиться.
— Что ты несешь? Какое вино и бильярд?
Лицо Фила вмиг посерьезнело. Между бровей залегла складка.
— Одеться я тебя привез. Хочешь вернуться в лагерь в таком виде? — Его разгневанный взгляд скользнул по моему телу. Я совершенно забыла, что кожаная куртка не застегнута и едва прикрывает мои ягодицы, и сразу же ее запахнула.
Когда мы миновали кованные ворота, я увидела трехэтажный особняк, возвышающийся над ухоженной лужайкой с аккуратно подстриженными кустами. Белый, роскошный, словно свадебный торт. Неужели Феликс действительно его хозяин?
Но сомнения отступили в тот же момент, когда мы вошли внутрь. По Филу стало заметно, что он чувствует себя дома. Ко мне закралась мысль: видимо, он не лгал по поводу бизнеса моему отцу. Откуда бы у него еще взялись деньги на столь шикарный особняк?
Пока Фил скрылся в одной из комнат в поисках одежды, я опустилась на белый кожаный диван в гостиной, разглядывая обстановку. Молочно-белые китайские вазы, расписанные золотом, украшали гранитный камин по бокам. На стенах висели полотна многих известных художников. Почему-то я не сомневалась, что все картины — оригиналы. Что Филу стоило моим родителям сделать несколько скромных подарков. Даже в моем доме нет таких изысков.
Мой босс вернулся довольно скоро и протянул мне брюки и рубашку.
— Прости, женской нет.
— Ты действительно занимаешься бизнесом так, как рассказывал моему отцу?
— Да. Кофе будешь?
Только я кивнула, он умчался в противоположную сторону дома от той, откуда вернулся. Пока его не было несколько минут, я успела переодеться в принесенную одежду — конечно, она оказалась большой для меня. Рукава и край брюк пришлось подвернуть, чтоб не быть похожей на Пьеро.
Ароматный крепкий кофе приехал ко мне в белой фарфоровой чашечке. Фил себе сделал такой же и уселся рядом со мной на диван.
— Как ты оказалась в том доме? — спросил он прежде, чем я успела задать интересующий меня вопрос.
— Мы отдыхали в баре, и он мне подсыпал что-то в шампанское так, что я даже не заметила. Очнулась уже на кровати в доме.
— Даже не берусь спрашивать, какой черт тебя дернул пойти с ним в бар.
Я отвернула лицо, вперившись взглядом в черноту кофе. После прошедшей ночи у меня пропало всякое желание целовать всех холостяков. Пусть даже там осталось лишь два имени. Богдан — насильник, сумасшедший, мерзавец. Но он не тот, кто приходит ко мне по ночам. Любитель ночных развлечений обожает играть. А не с бухты-барахты насиловать. Как бы там ни было, его поцелуи чувственные и «насилует» он так, что не хочется сопротивляться. Богдан совершенно на него не похож.
