Лео жил недалеко от бара. По дороге к его квартире мы попрощались с Богданом и решили сразу же, как придем, выпить кофе, чтобы взбодриться.
Сидя на незнакомой кухне в ожидании, пока Лео стоял у плиты, колдуя с туркой, я собиралась с мыслями. С чего начать разговор? Как все преподнести? Наверно, не стоит упоминать о том, что случилось между мной и Филом на кухне.
— Что происходит у вас с Филом? — внезапно спросил Лео, поставив передо мной чашку ароматного кофе. — Вы уже успели замутить?
Казалось, на лице напарника не осталось и следа того, что он целый вечер опрокидывал один за другим стакан виски. Передо мной сидел трезвый человек, буравя меня серьезным взглядом.
— Ты не поверишь, но… — С этих слов я начала свой рассказ. Выложила Лео все, что знала. Когда я говорила туманно о снах и описывала наши отношения с Филом, напарник перебил меня, требуя рассказывать все, до мельчайшей детали.
— Но это очень личное!
— Я тебя не прошу описывать позы, в которых вы… совокуплялись. — Голос Лео сделался непривычно жестким, будто он пытался спрятать за таким тоном свое разочарование. — Мне лишь нужно знать как можно больше, чтобы сделать выводы.
Потупив взор, я достала из закромов памяти то, о чем пожелала бы забыть. Рассказывая Лео о времени, проведенном с Филом, я чувствовала боль в груди — тоскливую и тягучую.
— Не понимаю, почему дар не хотел пробуждаться, когда я пыталась оттолкнуть Фила.
— Разве тебе не рассказывали об этой фишке? — с горькой улыбкой спросил Лео. Когда я покачала головой, он ответил: — Дар не пробуждает в тебе разрушительную силу, если ты злишься на человека, к которому испытываешь сексуальное влечение.
— Но он ведь мог во сне мне делать больно, несмотря на то что его влекло ко мне.
— Сны — это другое. Я говорю про реальность. Ни он ни ты не сможете срывать злость друг на друге.
— Мило.
Кофе уже был допит. Лео поднялся из-за стола и понес чашки к раковине, попутно говоря:
— Зря ты раньше не рассказала обо всем.
Укор, с которым были произнесены слова, мгновенно вскипятил кровь в жилах.
— Я даже представить не могла, что за эротическими снами скрывается намерение узнать мое будущее!
— Не злись, ради бога. Не хочу, чтобы ты разнесла мне кухню. Что сделано, то сделано. На самом деле я догадывался, что вся проблема в тебе. Даже были мысли, что это именно ты сливаешь горожанам информацию.
— Ты думал, что я шпион?!
Без моего желания кожа на руках стала краснеть. Злость росла, словно снежный ком, катящийся по склону со стремительной скоростью. Лео бросил мыть чашки и присел передо мной на колени.
— Тихо, тихо, ласточка, золотце, малышка. — Он обнял мои ноги и положил голову на колени. Его поведение было столь милым и романтичным, что я застыла от шока, глядя на его макушку. Энергия, которая должна была вот-вот вырваться, замерла на полпути. — Лисенок, ты, главное, не переживай, ладно? — Лео поднял на меня свои большие карие глаза, чем сразу напомнил мне котенка из «Шрека». — Мы с Командиром вычислим шпиона и накажем Фила. Ты ведь хочешь, чтобы его наказали?
Не раздумывая, я ответила:
— Хочу.
— А пока мы решим, как это сделать и не спугнуть шпиона, ты продолжай вести себя так, будто ничего не говорила мне. Поняла?
— Да.
— А теперь пошли, я тебя научу ставить блок на дар. Но сначала отдам тебе маленький подарок.
Лео провел меня в свою комнату, в которой — совершенно неудивительно! — стояла двуспальная кровать просто огромных размеров. Я даже не знала, что такие здоровенные кровати существуют в мире. Да на ней шесть человек могут без труда поместиться.
Пока я с широко распахнутыми глазами взирала на кровать, Лео достал откуда-то подарок и протянул его мне.
— Что это?
— Открой.
Бархатная коробочка бордового цвета раскрылась передо мной, явив золотые сережки-гвоздики с прозрачными камушками. Видимо, удивление сию секунду отразилось на моем лице, потому что Лео быстро заговорил:
— Эти серьги не простые, а волшебные. Обещай, что не будешь их снимать.
Не дождавшись моего согласия, Лео достал гвоздики и сам продел их в мои уши. У напарника оказались нежные руки и совсем не грубые пальцы, которые осторожно двигались. Когда он отстранился, я ощутила, как к лицу и ушам прилил жар.
— Тебе идет, — сказал Лео, ласково перекидывая мои локоны за спину.
— И какое волшебство они умеют делать?
— Увидишь.
Я заметила, как взгляд напарника упал на мои губы. Мы стояли слишком близко друг к другу, в метре от нас находилась кровать, и я, испугавшись того, что может произойти, отступила на шаг. Чем вызвала тихий смех.
— Уже и помечтать нельзя. Не пугайся, я не буду к тебе приставать. Вообще я привел тебя сюда, чтобы научить блок ставить. Давай свои руки.
Лео повернул мои ладони вверх и поднес их к моему лицу.
— Запомни эти линии — они будут швами на блоке. Как только ты выучишь их и сможешь представить перед внутренним взором, блок начнет работать.
В голове всплыла инструкция наставника, которая отличалась от этой целиком и полностью. Как такое может быть?
— Что? — спросил Лео, увидев мое замешательство. Я собралась сказать правду, но потом вспомнила, что мне запрещено говорить о занятиях с Евграфом.
— Дело в том, что… меня совершенно по-другому учили.
— Как по-другому? Другого способа установки блока не существует. Кто тебя учил?
Я прикусила губу, теряясь в мыслях. Выходит, наставник меня учил заведомо неработающему способу. Но зачем?
Глава 22
Блок на дар я научилась ставить за полчаса. Лео похвалил меня и с грустной улыбкой проводил до двери. По его глазам было видно, как он хочет, чтобы я осталась.
Мысль, внезапно родившаяся в голове, испугала: «Не появись Фил в моей жизни, я бы действительно осталась». Пусть мне не хотелось в этом признаваться, но между нами зародились какие-то странные отношения. Он бросил девушку, а я отшиваю других парней.
Это ужасно. Я не хочу влюбиться в горожанина. У такой любви нет будущего. Рано или поздно его арестуют за шпионаж, или он успеет сбежать в Апексориум — город, ненависть к которому живет в каждом из лагеря.
Убитая грустными мыслями, я завалилась к подруге домой. К сожалению — или к счастью для меня, — ее парень еще не вернулся, и поэтому она согласилась пустить меня переночевать.
О том, какой кавардак сейчас творится в моей жизни, я решила не говорить. Не хотелось подвергать Соню опасности. Сославшись на усталость, я поболтала с ней о том о сем полчасика, после чего мы устроились спать на ее кровати.
