— Фил, хватит играть. Меня не возбуждают грабители. И газонокосильщики тоже. Меня возбуждаешь ты сам. В жизни.
Мои слова явно потрясли его, нарушили весь сценарий. Я сама была шокирована тем, что произнесла. В карих глазах застыло удивление. Фил опустил пистолет. А в следующую секунду растворился в воздухе.
Я осталась одна на кухне. Почему же он так легко меня оставил? В груди разлилось разочарование. Неужели теперь действительно придется всю ночь печь блины?.. Самой себе рисовать сон забавно, но чем другим заняться, я не знала.
Незнакомая мелодия будильника вернула меня к реальности. Соня, ворча что-то себе под нос, выключила надоедливую мелодию и сиплым голосом пожелала мне доброго утра.
— И тебе доброго, — ответила я, потягиваясь.
— Сегодня снилось что-то?
Я в двух словах рассказала о мужчине, который в полуголом виде косил траву возле дома. Конечно, я не говорила, что это был Фил. Он наверняка успел посмотреть мое будущее. А я даже не помню, сопротивлялась ли? Обещала ведь себе. Но, наверно, он все-таки победил. Жаль, что я не могу вспомнить.
Ощущение того, что я забыла нечто важное, не покидало меня. За завтраком я машинально отправляла в рот овощной омлет, не чувствуя его вкуса. В голове раз за разом проматывался сон: от начала, где я стояла перед родительским домом, и до конца, когда Фил исчез и я стала печь блины. Что же было до этого?
— Омлет невкусный?
Вопрос Сони вырвал меня из размышлений. Я мигом отрицательно замотала головой. Подруга вяло мне улыбнулась. Энергия, которой она раньше лучилась, постепенно угасала. Мне хотелось разорвать ее парня на мелкие кусочки, ведь он позволяет себе совершенно бессовестное поведение. Уже который день от него ни слуху ни духу.
— Ты можешь мне кое в чем помочь? — неуверенным голосом спросила Соня.
— Конечно.
— Съезди со мной в город. Я хочу убедиться в том, что Данила действительно помогает своей больной матери.
— Но разве он будет тебе изменять? Твой парень ресемитор, а ресемиторы ведь не изменяют.
— Только если летают вместе! — в отчаянии выпалила Соня. В ее глазах стояли слезы. — Мы ни разу не соединяли дары. Данила все время говорил, что будем делать это после свадьбы. А дата свадьбы постоянно откладывается. Уже не знаю, что думать…
Я крепко обняла подругу, и она расплакалась на моем плече. Изменяет Даниил ей или действительно ухаживает за больной матерью, но так поступать нельзя. Конечно, сейчас не лучший момент, чтобы советовать подруге найти другого парня, ведь она явно любит своего Данилу, каким бы он ни был.
— Я съезжу с тобой в город, только для начала заскочу домой. Нужно переодеться и принять душ.
После того как я вчера все-таки решилась по секрету рассказать Лео о Евграфе, оказалось, что напарник знает о моем тайном обучении. Командир специально поставил меня работать с Лео, чтобы он наблюдал за моим прогрессом и защищал меня. Как же напарник удивился, когда узнал, что обучение почти стоит на месте. Он убедил меня в том, что это не я бездарная ученица, это Евграф плохой учитель. И буквально приказал больше не приходить к нему на занятия.
Евграф ведь недавно появился в лагере, сам мне об этом говорил. Я высказала свою догадку Лео: не может ли мой наставник быть шпионом. На что получила ответ:
— Командир лично выбрал его. Евграф пять лет жил в соседнем лагере, имел отличную характеристику и девушку, на которой вот-вот собирался жениться, когда она вернется из-за границы. Он никак не может быть шпионом. Но на занятия пока что к нему не ходи.
Я многое рассказала Лео, о многом спросила его. Кроме одного: что будет с Филом? Если я задам этот вопрос, то покажу, что мне не безразлична судьба моего насильника.
Она должна быть мне безразличной. Надеюсь, за ночь Лео и Командир уже решили, что делать с Филом, а, возможно, его уже взяли под стражу.
Надеюсь, я его больше не увижу.
Потому что безумно боюсь тех чувств, которые воспламеняться во мне, когда он окажется рядом.
Вернувшись домой, я быстро приняла душ и оделась. Подруга пришла ко мне раньше времени и постоянно подгоняла, будто мы опаздывали на поезд.
— Сейчас раннее утро, куда мы так спешим? — спросила я, всовывая штепсель от фена в розетку.
— Давай ты с мокрыми волосами поедешь? Я просто переживаю о том, что мы не успеем застать Данилу на горячем.
Я тяжело вздохнула, устав за все утро от нервов Сони. Действительно, лучше скорее обо всем узнать. Неизвестность — худшая пытка.
Подруга отлично водила машину, поэтому мы быстро добрались до города. За время в дороге мои волосы высохли, благодаря жаркой погоде и открытому окну. Но подъезжая к больнице, мы, конечно, спрятались в тень и подняли тонированные стекла.
Соня молча смотрела перед собой застывшим взглядом. Пока я подбирала слова, чтобы ее утешить и подбодрить, она заговорила сама:
— Прости меня, пожалуйста.
— За что?
— Меня заставили это сделать…
— Что? Что заставили?
Оставив мой вопрос без ответа, Соня открыла дверцу машины и выскочила на улицу. Не успела я выйти за ней, как на водительское сидение запрыгнул Фил, мгновенно завел мотор и резко сорвал автомобиль с места так, что взвизгнули покрышки.
— Ты что творишь?! Останови машину!
Он делал вид, что не слышит меня, и упрямо жал на педаль газа. За окном со стремительной скоростью проносились многоэтажки, остановки, магазины, а рядом едущие машины казались застывшими на месте.
— Скажи, в конце концов, куда ты меня везешь?!
Не отвлекаясь от дороги, он лавировал между другими автомобилями, проезжал на красный свет, чудом не сбивая пешеходов. С широко распахнутыми от ужаса глазами я вцепилась в ремень безопасности, молясь, чтобы мы не разбились.
— Феликс, прошу, едь медленнее… — дрожащими губами произнесла я. Но он меня не слышал. Может, он действительно хочет разбиться? Может, он окончательно спятил. Угрозами заставил мою подругу привезти меня сюда, чтобы одновременно оборвать нашу жизнь.
Бред. Но почему тогда он молчит и все сильнее вжимает в пол педаль газа?
К счастью, когда мы выехали за город, Фил сбавил скорость. Дорога была смутно знакомой, и я не сразу поняла, что мы едем в противоположную сторону от лагеря. Новая волна страха прокатилась по телу ледяной дрожью.
— Ответь на мой вопрос! Куда ты едешь?
— Забираю тебя с собой в Апексориум.
Сказанные Филом слова испугали меня гораздо сильнее возможности разбиться. Нет, только не к горожанам — этим деспотам и извергам. Лучше уже на тот свет.
Недолго думая, я потянулась к Филу и, ухватившись за руль, дернула его вправо. Машина резко вильнула в сторону, но Фил успел ее выровнять до того, как она влетела бы в ближайшее дерево.
