— Ну конечно. Чеши дальше. К тебе же бабы, как пиявки липнут. И эта сучка сразу такая тогда в пабе «бывшая», — передразнил он последнее слово писклявым голосом.
У Глеба была удивительная врожденная способность: выводить людей из себя. Я не хотел ему угрожать, честно слово. Не хотел рассказывать ему то, что знаю. Но мне слишком сильно захотелось сделать так, чтобы он заткнулся и его идеальные планы на безоблачное будущее разбились вдребезги.
Одним резким движением притянул его за шиворот к себе и процедил в ошалевшее лицо:
— Долго будешь Майю водить за нос недействительным брачным договором?
Его лицо покраснело, глаза чуть не вылезли из орбит от шока.
— Да договор заверен был у нотариуса! Какого хрена…
Для пущей убедительности я встряхнул его и сильнее сдавил ворот джинсовой куртки.
— Любой суд признает его недействительным без особых усилий. По закону в брачный договор можно вносить только пункты о разделе имущества. Ни о каких штрафах не может быть и речи, ведь фактически штраф ограничивает правоспособность и дееспособность супруга. Прекращай делать вид, будто слышишь об этом впервые. У тебя есть время исправиться, прежде чем Майя услышит это от меня.
Я откинул его обратно в кресло, отчего тот закашлялся и принялся тереть горло. Пока в мою сторону не открылся поток матерных слов, добавил:
— Купи веник и извинись перед ней, если не будешь больше изменять. А если нет — подавай на развод. Будешь снова себя по-скотски вести — достану себе ксиву адвоката и лично размажу тебя в суде. Потеряешь все: и квартиру, и деньги, и место в компании отца.
— Какого хера ты в ее защитники заделался? Стал западать на беззащитных маленьких клуш?
О, дар речи вернулся. Но это все, что он мог сказать, грязно выругавшись себе под нос. Потому что знал: против меня он бессилен.
— Трепайся дальше. Я предупредил.
В общем, все прошло хорошо. Задерживаться больше не имело смысла, я вышел из машины и направился к своей красотке.
Уверен, Глеб еще с полчаса-час будет сидеть в машине, обдумывая мои слова и, хорошо зная меня, придет к выводу — надо подавать на развод. Да гнев его родителей ничто по сравнению с теми проблемами, которыми могу его обсыпать я. Потом он договорится с Майей разойтись по обоюдному согласию и она даже не узнает о том, что договор был неправильно составлен. Дальше появлюсь я и заставлю ее за несколько дней забыть два года, проведенных с Глебом.
После меня она расцветет, поверит в себя — и встретит свою половинку. А я пойду спасать мир дальше…
Ее визитку я долго вертел в руках, думая, когда позвонить. К сожалению, у меня не было много времени, чтобы, как обычно, выжидать несколько дней. Уже на следующих выходных нужно будет вернуться в родной Лагерь. Поэтому придется звонить завтра, чего бы мне очень не хотелось — я в принципе не хотел ждать завтрашнего дня. Я б с радостью позвонил ей прямо сейчас, но нет.
Давненько меня так сильно не цепляла девчонка. Думаю, от проведенных вместе дней останутся яркие воспоминания. Я уже был готов начать считать минуты до того момента, как она полностью отдастся мне.
Как бы я хотел, чтобы этот момент пришел прямо сегодняшним вечером, заменив противную слежку и встречу с отцом. Я его не видел шесть лет — и еще не видел бы столько же. Именно по его вине я в двадцать один год остался без матери, и это невозможно простить.
Стук в боковое окно вырвал из размышлений. Глеб застыл у моей машины с поникшим видом и жестами просил опустить стекло.
— Долгани денег на цветы.
Мать твою за ногу! Он решил мириться? Если так, то мой план полетит коту под хвост. Но отказать другу не мог. Возможно, он для себя создал какой-то четвертый вариант, вместо предложенных мною трех. Например, решил сделать вид, что мирится, а сам будет продолжать изменять и издеваться над Майей, как только я уеду.
Черт, что же делать? Я не смогу из другого города следить за их браком.
С этими мыслями покинул стоянку, оставив Глеба наедине с достаточной суммой для того, чтобы осыпать Майю цветами с головы до ног.
Ближайшие несколько часов следил за каратистом, который как раз проводил время со своей девушкой. Пока они сидели в кафе, я устроился через несколько столиков от них и довольно долго цедил американо, одним глазом поглядывая на парочку, а другим — изучал Майино досье, открытое на планшете. Сухие факты, типа годы обучения в школе и участие в олимпиадах, мало что давали понять о человеке. Гораздо больше я вынес для себя из разговора между ней и матерью.
Хоть это и звучало странно, но казалось, будто Глеб с ее матерью, Светланой Иннокентьевной, в сговоре. Майя наверняка и на секунду себе представить не могла, что пункт про выплату штрафа незаконный. Ведь доверяет матери безоглядно. А не стоило бы. Не специально ли она отговаривала свою дочь от того, чтобы искать хорошего адвоката?
Попросить бы Мартина нарыть информацию и на Светлану Иннокентьевну, но я оставил это на крайний случай. Не хотелось снова отвлекать своего Командира от работы. А ее навалилось на его плечи немало, если приходится вместо меня вести допросы.
После кафе парочка отправилась прогулочным шагом в кино. Какая банальщина… Смертная скукотища… Я чуть не уснул в кинозале, сидя на ряд выше от каратиста с его подругой. Было бы куда веселее, если бы он вместо того, чтобы подержать ее за ручку и покормить попкорном, попросил сделать минет. Это единственное интересное времяпрепровождение в кино.
Не скажу, что в принципе не люблю смотреть фильмы. Иногда на слежке одним глазом поглядываю в планшет, когда представляется возможность. Смотрю нашумевшие ленты, чтобы не отставать от жизни. Бывает, везет, когда кто-то советует годный фильм — и он действительно оказывается таким. Но обычно я умираю от скуки.
Потому что жизнь во сто крат может быть интереснее тех голливудских сценариев. Особенно когда под кожей дрожит могущественная сила дара.
После кинотеатра я успел купить на углу закрытый стакан кофе, чтобы хоть немного проснуться, пока каратист со своей девушкой сначала мило о чем-то болтал на скамейке в небольшом сквере, а потом еще и минут десять целовал ее.
Ничего не предвещало беды. Я надеялся, что парень таки уломает ее и скорее повезет к себе домой, а у меня даже останется время забежать в какой-нибудь более-менее нормальный магазин и купить костюм к ужину с отцом, но не тут то было.
Рядом со скамейкой нарисовался то ли бывший, то ли теперешний парень девчонки и явно был недоволен тем, что она проводит время не с ним, а с каким-то каратистом. Свое недовольство он принялся выражать настолько громко и оживленно подчеркивая каждое слово размашистыми жестами, что мне пришлось покинуть свой наблюдательный пункт за толстым стволом старого клена и, быстро допивая кофе на ходу, направиться к скамейке.
Пахло дракой.
Причем со стороны не было ясно, кто выйдет победителем. Каратист, который, впрочем, еще не носил черный пояс, или тот, кому наставили рога. Рогатый, между прочим, смотрел на каратиста свысока и был его шире раза в два. Похож на боксера. Не будь я сейчас на работе, устроился бы на ближайшей скамейке с ведром попкорна и с интересом наблюдал за действием, держа палец на кнопке вызова полиции.
