В итоге я ничего не ответил, молча надеясь, что меня скорее отпустят. После длительной паузы Командир добавил:
— И тем двоим, парню и девушке, надо было дать уйти. Зачем ты затеял драку? Будь ты членом моего Лагеря, я бы отстранил тебя за это от работы.
Через затемненное окно джипа я видел, как девушка сидела на скамейке рядом с моим коллегой и, похоже, сотый раз пересказывала происходящее. На ее лице застыло недовольство, но было бы гораздо хуже, если бы она осталась в лапах рогатого. Кстати, его сдали полиции — зря они, что ли, приезжали?
Несмотря на возмущения Командира, я считал, что сделал правильно все, а не только укол снотворного. Но у меня совершенно не было времени на споры с ним.
— А что вам мешает отстранить меня? Вперед! Отстраняйте до самого конца недели.
Ответили мне что-то или нет, я не слышал. Потому что, выйдя из джипа, буквально побежал через сквер, а потом еще через два квартала к месту, где припарковал свою красавицу. У меня не осталось времени не только на покупку костюма, но даже было некогда стоять на светофорах. Почти все я успешно пролетел на красный и прибыл к ресторану с небольшим опозданием.
Отец всегда был сверхпунктуальным и, конечно, уже сидел за столиком в углу зала. На входе меня, правда, не сразу пропустили, окинув презрительным взглядом. Даже не купились на несколько обаятельных улыбок. Зато, когда узнали, кто меня ждет, вмиг стушевались. Хотя я был бы не против, если бы меня все-таки прогнали.
Стараясь сохранять полную невозмутимость, я опустился на стул за столик к отцу и подозвал официантку.
— Девушка, будьте добры: имбирный чай и небольшой кусочек пирога с творогом. — Этим я сразу дал понять отцу, что не задержусь надолго. И не буду тратить время на изучение бумаг, которые уже лежали в папке на столе.
— Мне еще одну чашку кофе.
Сиплый голос отца, в котором всегда рокотали грозные нотки, несмотря на тему разговора, вмиг напомнил мне, как когда-то я пугался до потери пульса от одного сурового: «Леонид, подойди сейчас же». Но это осталось в прошлом. Из отца за последние годы будто вытекла вся сила, исчез запал в карих глазах. Казалось, они даже поблекли до бледно-коричневого. А в волосах добавилось седины. Остальное оставалось прежним: идеально сидящий костюм, гладковыбритый подбородок и плотно сжатые губы.
— Тебе пошел двадцать девятый год, а ты до сих пор позволяешь себе выглядеть шалопаем среди приличных людей.
Ну да, я был в курсе, что на меня пялится весь ресторан, а девушки чуть не теряют сознание, заметив мою штанину, почти до колена пропитанную кровью. Отец, ясное дело, не знал о том, что кроме бизнеса у меня есть вторая работа — опасная и секретная. Я решил не пускаться в длинные лживые объяснения, перейдя сразу к делу.
— Еще по телефону я повторил трижды, что меня не интересует владение твоей компанией. Не думаю, что для тебя это стало новостью. Я с детства не интересовался телефонными коммуникациями и сейчас не горю желанием поднимать с колен твоего загнувшегося мобильного оператора. Будет всем лучше, если ты поручишь это неблагодарное дело профессионалу. Но если же ты принципиально хотел оставить свою компанию наследнику, надо было заводить больше отпрысков.
На стол между нами опустился фарфоровый чайничек с имбирным чаем и аккуратный треугольный кусочек пирога. Официантка, выглядевшая так безупречно, что невозможно найти ни одного изъяна, аристократичным движением налила чай в маленькую чашку и тихо удалилась. Не прошло и минуты, проведенной в молчании, как перед отцом поставили его кофе.
Сделав глоток, он наконец-то ответил:
— Даю тебе последний шанс согласиться и подписать бумаги. Я всю жизнь трудился над этой компанией, чтобы в итоге оставить ее тебе.
— Всю жизнь трудился, но вдруг что-то пошло не так… Быть может, ты просто вытянул из компании несколько миллиардов, чтобы обеспечить себе безбедную старость, а все остальное решил скинуть мне?
— СМИ раздувают скандал из ничего. У нас в стране много конкурентов, которые не жалеют денег на ликвидацию противников, даже таким грязным путем, как подкуп СМИ и фальсификация доказательств.
— В любом случае мне не нужна твоя компания. — Собираясь скорее уйти, я принялся за пирог.
— Ты никогда не заработаешь столько на своем бизнесе.
Прожевав кусок и запив чаем, ответил:
— Ты не знаешь, сколько я зарабатываю.
После тяжелого вздоха отца снова повисла тишина, во время которой я успел доесть пирог и выпить чай, поглядывая на время. Еще успею перед сном немного погонять за городом.
— У тебя есть брат и сестра.
Хорошо, что я в этот момент уже все проглотил. Потому что точно подавился бы.
— Откуда они взялись? — глупый вопрос, но я от шока не мог толком соображать. Брат и сестра, о которых отец никогда ничего не говорил?
— Я изменял твоей матери. — Голос отца даже не дрогнул, а вот мой кулак — да. Кто бы сомневался. Я догадывался, но лучше бы мои догадки остались без подтверждения. Мне стоило немалых усилий не придушить отца в этот же момент. И даже появилось дурное желание забрать его компанию — и разрушить ее к чертям собачьим.
— И что теперь? — спросил я, держа тон голоса на одной ноте. — Будешь шантажировать меня тем, что отдашь компанию кому-то из этих двоих? Да пожалуйста. Я буду только рад.
— Брат, в отличие от сестры, не знаком с ведением бизнеса. Поэтому, если ты отказываешься, компанию я, скорее всего, отдам ей.
— Вот и чудно. Я со всем согласен. Обрадуй мою сестренку. — Я выдавил из себя улыбку, прекрасно понимая, какие проблемы лягут на хрупкие женские плечи вместе с потрясающим подарком — считай чумной кот в золотом мешке.
Отец накрыл ладонью одну папку — черную и тонкую — и пододвинул ее ко мне.
— Не хочешь на нее взглянуть? Вы очень похожи.
Я резко подорвался из-за стола, всполошив громким стуком людей за ближайшими столиками. Переговоры, тихий женский смех и звон посуды стихли.
У меня было целых две семьи. Сто человек в своей компании, и еще целых триста человек — все мои соседи по Лагерю. Никто из них не приходился мне родственником. Но тем не менее все они были мне близки — ближе родного отца. Который однажды гульнул с какой-то бабой, оставив мою мать дома в слезах, и теперь предлагает познакомиться с результатом одного из своих предательств?
— Дамы и господа, прошу, не отвлекайтесь от трапезы, — произнес я с улыбкой, обводя взглядом заполненный ресторан. А позже, когда большинство посетителей опустили взоры в свои тарелки, уже без улыбки сказал отцу: — Я ушел из дому семь лет назад. На прощание ты мне крикнул, что я тебе больше не сын. Так вот. Ты мне уже давно не отец. Значит, эта девчонка не имеет ко мне никакого отношения. У меня нет причин на нее смотреть. — Я вышел из-за стола, достал несколько купюр из кошелька и придавил их блюдцем. — Надеюсь, она обрадуется твоему подарку.
