От моих друзей отец был не в восторге. Чего доброго, мы китайскую вазу разобьем, или тот бесценный хрусталь, или сделаем из гитары испанский галстук, или будем кататься на люстрах, или напустим в джакузи шампанского, или будем гонять на машинах прямо по двору, сбивая горшки с елочками, как кегли.
Да, у меня была веселая компания. Однажды мы действительно устроили пенную вечеринку на кухне, пока родители отдыхали на курорте. Правда, вместо пены у нас было несколько десятков ящиков взбитых сливок. Домработница, пришедшая с утра, схватилась за сердце: я с одной полуголой девчонкой, еще не до конца протрезвев, отдраивали сами кухню… и, кажется, немного забылись и отвлеклись от уборки. Нагоняй я тогда получил знатный. Уже не помню всех подробностей, но с того времени прислуга жила у нас круглосуточно и докладывала отцу о каждом моем шаге.
Я же всегда считал так: любая вещь с момента покупки начинает мгновенно обесцениваться. Так что нет смысла над ней трястись и бояться уничтожить. Если ты строишь дом в страхе, что он развалится и ты потом не сможешь построить новый, то так и будешь до конца дней жить, нервничая: а не бегает ли ребенок слишком резво, а не веселятся ли гости слишком бурно, а не слишком ли разжирели местные вороны и не проломят ли они мне крышу? Настоящее богатство — это не количество нажитых дорогих вещей в особняке за трехметровым забором, это радостное осознание того, что доход постоянно растет.
Мой отец уже давно не был богат. И продолжал делать вид, будто гребет деньги лопатой.
В доме так же ничего не изменилось. Кроме прислуги. Новую домработницу, которой отец приказал накрыть стол, видел я впервые.
— Тамара Николаевна здесь больше не работает? — спросил, сканируя просторный холл. Китайской вазы в углу нет. Неужели кто-то все-таки разбил?
— Давно. Она ушла спустя месяц после трагедии. Давайте поднимемся в мой кабинет, пока готовится ужин.
— Кстати! — поднимаясь на второй этаж за отцом, я резко повернулся к Светлане, надеясь поймать миг, когда она еще не успела сделать добродушный вид. Но нет: женщина лучилась чуткостью и теплотой. — Вам отец уже рассказал, что не умеет плавать?
Она растерянно покачала головой, явно не понимая, к чему я клоню. Какой бы змеей она ни была в душе, предостеречь ее не мешало бы. А заодно выбить почву из-под ног.
Только мы вошли в кабинет, я узнал свое любимое кожаное кресло напротив дивана, и плюхнулся в него. Почему самое любимое? Потому что оно огромное, мягкое и с высокой спинкой. Когда я в него заваливался, отец не мог выписать мне подзатыльник. И к тому же именно в нем я умудрялся во время выслушивания нотаций еще с кем-то переписываться, пряча телефон в складке, где начинался подлокотник. Из кармана каждый раз доставать мобильник, когда отец отворачивался, было трудно. А так я засовывал в складку телефон сразу же, как садился, а потом ловким движением, уходя, забрасывал его в карман.
И теперь на автомате всунул в складку смартфон, раздвинул колени и вздохнул, наслаждаясь удобством. Подождал, пока отец чисто из вежливости предложит всем что-то выпить, мы откажемся, и вместе со Светланой сядет на диван.
— К чему я говорил о плавании… А! — щелкнул в воздухе пальцами. — А вот когда мой отец выпьет, забывает о том, что не умеет плавать и начинает думать, что ему море по колено. Вы, Светлана Иннокентьевна, с виду замечательный человек и красивая женщина. Не хотелось бы, чтобы вы сделали ту же ошибку, что и моя покойная мать.
Отец мгновенно напрягся, сощурил глаза.
— Леонид, ты сюда зачем пришел? — будто невзначай окинул меня пренебрежительным взглядом. Странно, ничего не сказал по поводу моего внешнего вида. Возможно, лишь потому, что Светлана накрыла его руку своей в успокаивающем жесте. Сколько они уже вместе? Какого хрена они вновь сошлись? Или даже не расставались? Она была его постоянной любовницей? Не утопил ли он мою мать просто потому, что подвернулся подходящий случай?
Подавляя приступ злости, я ответил:
— Зачем пришел? Скажу немного погодя, а сначала договорю то, на чем остановился. Мои родители однажды сняли виллу где-то в Лос-Анджелесе и поехали туда отдохнуть на неделю. По рассказам моего отца, — акцентировал я, потому что свидетелей больше не было, — он перебрал вечером и пошел поплавать в бассейне. Не утонул лишь потому, что его бросилась спасать моя мама. Сама нахлебалась воды и ушла на дно — отец не рискнул броситься вытащить ее. А не сел в тюрьму лишь потому, что просрал дофига денег на адвоката и на взятку судье.
Голубые глаза Светланы комично расширились. Еще секунду назад она поглаживала руку отца, а вот уже замерла, точно превратилась в статую. Его же лицо не застыло — желваки ходили на скулах, ноздри раздувались от шумного дыхания.
— Я всю жизнь жалею о том вечере. Как ты знаешь, с того времени ни капли в рот не брал.
— Перед Светланой Иннокентьевной потом будешь жалеться, плакаться и оправдываться. Передо мной не надо, ладно?
Что-то отвыкла моя спина от этого кресла. Уже не совсем комфортно было в нем сидеть. Я немного поворочался, выбирая удобное положение.
— Ты не говорил, что виновен в смерти своей супруги… Это… шокирует, мягко сказано.
— Так все в порядке! — всплеснул я руками и подался вперед. — У вас будет отличный и долгий союз. Вы же два сапога пара. Светлана Иннокентьевна тоже скрывает много любопытных шокирующих вещей. Правда ведь?
Она картинно захлопала ресницами, будто не понимала, что происходит, кто я такой и вообще ее с кем-то перепутали.
— Ничего такого я не скрываю. Была один раз замужем, но развелась за два года до рождения Майюши. Когда последний раз слышала о своем бывшем муже, он был жив-здоров.
Ага, решила играть дурочку. Ладно, пойдем другим путем…
— Я же не говорю, что вы кого-то убивали… Просто одни люди, когда хотят от кого-то избавиться выбирают радикальные методы, другие — более мягкие. Но тем не менее все равно жестокие. Например, если хотят избавиться от нелюбимой дочери, выдают ее замуж за сына подруги. Причем так, чтобы она ни в коем случае не развелась с ним, несмотря на его измены, предательства и так далее. Как тонко все продумано. Надо было выдать дочь именно за негодяя, от которого точно не дождешься ни поддержки ни защиты. С которым не почувствуешь себя любимой и счастливой… Знаете, есть много причин, по которым матери не любят своих детей. Не хотели рожать, ненавидят отца ребенка, воспитывают чужого ребенка или…
— Майя моя дочь! — вдруг перебила меня Светлана, лицо которой начинало напрягаться и краснеть от злости.
— Да никто не спорит. — Я поднял руки в примирительном жесте, отмечая про себя то, что именно решила она отрицать. Последняя фраза сильнее всего ее зацепила.
Одна секунда, одно незаметное движение иногда может сказать о многом… Отец бросил взгляд на Светлану, и она сразу же добавила:
— То есть наша дочь. Никак не привыкну к тому, что больше нет надобности скрывать твое отцовство.
