Скромная и тихая? Явно не про бесовку.
— Понимаете, я был классным руководителем в ее классе и могу сказать, там особо не с кем дружить, — продолжал мистер Гилмур. — Девчонки крутят туда-сюда короткими юбками, пацаны только и мечтают, как под них залезть.
— Может, поэтому у нее не было друзей… — Я развернул на планшете фото Беатрисы. — Почему она пострижена почти наголо?
— А это… Ей на голову упала банка с клеем. Волосы слиплись, — он завертел руками у головы, изображая колтуны, — пришлось остричь.
Ну конечно, а у миссис Гилмур синяк на запястье из-за того, что она прихлопнула случайно руку дверью. Хотя, возможно, ушиблась на заводе.
— Чем занималась Беатриса дома?
— Рисовала. Убиралась, готовила. Очень хозяйственная девочка.
Бесплатная рабочая сила, а не хозяйственная. Для этого они оформили опекунство? Чтобы Беатриса после школы вместо того, чтобы ходить на кружки и общаться со сверстниками, надраивала квартиру и стояла у плиты?
— Могу я посмотреть на ее картины?
— А… это… Она куда-то дела их. Беатриса в смысле. Выбросила или продала.
— Продала? У меня сложилось впечатление, вы были в курсе каждого шага внучки. И не заметили, куда она относит картины?
— Выбросила, значит! Простите, мне пора. — Он поднялся и крикнул: — Джемма! Ты упаковала мне обед?
Я тоже спешил. Полчаса истекали.
— Где сейчас мать Беатрисы? — спросил, вставая. Мистер Гилмур скривил губы.
— Не дает о себе знать. А почему? За родителями не хочет ухаживать! Как отказалась от прав на дочь, уехала учиться в шестой сектор — так и не видели. Писала пару раз. Потом перестала. Джемма!
Зашаркала обувь. Миссис Гилмур заскочила на кухню, протиснулась мимо меня и достала из холодильника судок с едой.
— Держи, дорогой…
Он выхватил обед и зашагал прочь, бегло со мной попрощавшись. Поблагодарить супругу язык отвалится? Сукин сын, еще и в школе преподает? Не удивлюсь, если он там из-за коротких юбок.
Я ушел, но беспокойство точило внутри. Джемма Гилмур живет с ним по своей воле, минимум в течение тридцати пяти лет. Какого дьявола? Не видит другого выхода? Угодила в воронку выученной беспомощности?
В пятом секторе на домашнее насилие никто не обращает внимания. Полиции даже было насрать, что я, несовершеннолетний, жил в музыкальной школе. Лишь бы не ломал инструменты и дальше убирался в здании за копейки. Копы исправно следили только за тем, чтобы каждый сидел в своей ячейке и не рыпался: хорошо учился, хорошо работал.
Продюсер группы и чиновник не пошли в полицию потому, что на следующий день все интернет-порталы пестрели бы новостями: кто куда и зачем обратился.
Вернувшись домой, я перекусил сэндвичем с лососем и творожным сыром и отправился снова в душ. Не давала покоя комната Беатрисы. Вдруг копы не обыскивали ее.
На свой страх и риск я телепортировался в ванную Гилмуров. Шумели этажом ниже компрессоры, втягивая пух. Стучал пульс в висках. Я задвинул дверную защелку и лишь потом зажег фонарик на наручных часах, после чего спрятал дождевик и пакеты и вытер лужу шваброй. Магией сушить дольше.
В квартире тихо. Я осторожно выглянул из ванной. Слева — проход на кухню, на столе грязная посуда. Я осмелел и отодвинул полотно двери дальше. Показался кусок спальни: смятые простыни, бардак возле компьютера на письменном столе. Ни движения. Миссис Гилмур ушла? Прекрасно.
Слишком нагло я распахнул дверь, за которой должна быть комната Беатрисы. Ее бабушка сидела на маленькой кровати и обнимала подушку, раскачиваясь. Заплаканные глаза уставились на меня и округлились. Я напрягся.
— Входная дверь не заперта, и я… — сказал, указывая на коридор.
Голые стены заляпаны черной краской, словно в нее окунали руки и затем водили ладонями по поверхности. В просветах от черноты зеленели луга, цвели сакуры, светило желтое солнце, плыли перистые облака — инопланетная картина. На потолке держались мелкие звезды из фосфора. Из мебели стояли: кровать, низкий шкаф и пустой стол.
— Вы! — миссис Гилмур наконец отмерла от шока и подорвалась. — Я трижды проверила, заперла ли дверь!
— Да нет же… — неловко усмехался я, на шаг отступая, хотя женщина не двигалась с места.
— С того времени, как Триша была жива, я по нескольку раз проверяю замки, муж менял их каждый месяц, потому что Триша… Триша… — Губы задрожали, слезы покатились на дряблые щеки. Она вытерлась платочком. — Исчадье ада, моя любимая девочка, дочка дьявола. Она умела входить и уходить без дверей. Двери ей не нужны! Говорила, что я дверь не заперла! Но я всегда запираю дверь! Как вы! Вы! Сила нечистая! — Миссис Гилмур сняла туфлю и направила ее на меня, будто собралась ею защищаться.
Не будь я служителем, подумал бы, что у нее вправду не все дома.
Но если Беатриса служительница Духа защиты, то телепортируется из пуха. Ей нужно выходить на улицу. Я посмотрел на окно, за которым буянила метель. Обычный человек не откроет окно. Да их в принципе не делают так, чтобы они открывались. Свежий воздух поступает в квартиры через кондиционеры.
— Беатриса жива. Я ее вчера видел.
Миссис Гилмур прижала туфлю к груди. Женщину затрясло.
— Но домой возвращаться она явно не хочет. Объясните, в чем причина?
Она нервно закачала головой. Глаза, вылупившись, почти не моргали.
— Били? Ваш муж насиловал? Держали взаперти? Что из этого?
Ее словно подкосило — она упала на колени и разрыдалась. Я растерялся. Надрывный плач сотрясал сутулые плечи, женщина давилась всхлипами, повизгивала раненым зверем.
Сердце у меня не железное. Я заглянул в соседнюю комнату, затем на кухню в поисках салфеток. Пусто. В ванной я снял с сушилки карманный платок и метнулся обратно.
Миссис Гилмур не поднимала лица. Опустившись на корточки, я позвал ее, протягивая платок. Погрязла в горе и ничего не слышала. Я насильно всунул платок в женскую руку и обнял. Она вцепилась в мой пиджак, не оттолкнула.
На внутреннем таймере сгорали минуты. Я поглаживал миссис Гилмур по спине и скользил взглядом по заляпанной краской стене. Куски картины, которые не погребены под чернотой, невероятно реалистичны и красивы. Точно черная краска всего лишь пелена — стоит ее содрать и шагнешь в другой мир.
В голове рождались строчки. Грустные, разрывающие душу. Я вывернулся, достал из кармана смартфон и записал их. Новая песня?
— Однажды Фэргюс хотел ударить Тришу, но я не позволила, — пробормотала миссис Гилмур осипшим голосом. — Сказала ему, бей меня за то, что недосмотрела, не ее.
Она снова затряслась в моих руках. Я вздохнул. Разбить бы сукиному сыну морду, а толку? Сломанный нос мозг не исправит. Поможет тюрьма или могила.
