Я присела рядышком, уставившись на нахмуренное лицо Тумана. Даже во сне не расслабился. Я нежно провела пальцами по напряженному лбу, и серые глаза распахнулись, пристально впились в меня.
Серые глаза — глаза цвета утреннего тумана. Густого, зябкого, вездесущего, проникающего под кожу, пробирающего до костей. Но этот туман мог быть безмерно теплым — лишь для меня — он мог укутать, прогнать печаль и боль, защитить от всего на свете.
Я схожу с ума потому, что мы слишком много пережили вместе за сутки. Я схожу с ума, потому что, если бы не Туман, у меня не появилось бы ни единого шанса на жизнь.
Я схожу с ума, потому что от его взгляда меня охватывает жарким трепетом. Прижаться бы к нему, запустить руки под жилетку и положить голову на грудь. Услышать громкий стук его сердца.
— Почему ты на меня так смотришь?
Мои губы дрогнули в улыбке. Я запустила пальцы в его волосы и убрала со лба.
— Давай я тебя подстригу?
— Ты себя странно ведешь.
— Извини, — я потупилась и сцепила руки в замок на коленях. Стало зябко. — Не обращай внимания. Тебе лучше?
Лапища Тумана резко накрыла мои руки и сжала.
— Странно — не значит плохо. Странно — значит непривычно и… неожиданно. Но продолжай себя так вести. Мне нравится.
Тело вновь вспыхнуло жаром. Его ладонь широкая, теплая… Я провела пальцами по линиям вен. Шелковистая кожа, а ветви вен словно нарисованы художником — но в них горячая кровь. Палец мой скользнул дальше, по предплечью к локтю, по твердым мышцам. А выше, где округлился бицепс, я сжала его руку.
Будто стальной.
— На ощупь ты точно человек, который любит физические тренировки. Кожа, правда, нежнее, чем обычно у мужчин. Почему ты говорил, что не человек?.. Ты же, кроме запаха, еще чувствуешь что-то? — Я, наверно, совсем спятила, ведь взяла его руку и накрыла ею свое бедро.
— Чувствую.
— Что?
— Не скажу.
— Скажи. Мне… нравится твой запах.
Туман приподнялся на локте и дернул меня за запястье — я потеряла равновесие. Падая, я выставила свободную руку и уперлась ею у его локтя. Серые глаза удивленно воззрились на меня.
— А ты… — Туман замялся и покосился вбок. Его язык торопливо пробежался по губам. Нет, он не облизывался, предвкушая, он нервничал. Сжимая запястье, он отвел его сначала вправо, потом влево, а в итоге положил мою ладонь себе на грудь, чуть ниже шеи. — Ты чувствуешь что-то?
— Да.
Мне будто пятнадцать. Будто я не была ни с кем до него. Будто никого не любила. Разум заволокло хмельным туманом — вот так, он уже проник в меня и растворился во мне. Дикий магнит тянул вперед. Мне нужно прижаться к нему, или я умру — просто разобьюсь. Я слишком высоко лечу.
Грудная клетка Тумана быстрыми рывками вздымалась под рукой — он дышал тяжело и часто, словно только что прилег после бега. Я с легкостью высвободила свою правую руку и, запустив пальцы в его волосы на затылке, притянула голову к своей шее. Левая рука подкосилась — я упала в объятья. Туман с такой силой сжал меня, с какой не сжимал в полете — у меня дух из груди вышибло.
Низкое рычание у уха пронзило стрелой страха. Он дикий-дикий зверь. Сильные руки стальной хваткой сковали — мне не вырваться. Больно, дышать нечем.
Я могу его научить быть нежным. Приучить к ласке.
Влажные губы скользнули по шее — и удовольствие растеклось сладким сиропом по коже. Я невольно сильнее стиснула пальцами волосы на его затылке, прижимая ближе к себе.
Зубы сомкнулись на коже там, где касались губы — я вскрикнула.
Туман отпустил меня и откатился на два метра. Через минуту хмельной дурман рассеялся, и я пришла в себя. Холодный воздух пробежался по взмокшей рубашке — так вместе жарко. Вместе… А теперь Туман лежал на животе, локтями упирался в пол, прикрывая лицо.
— Что случилось?
Укус на шее пульсировал — я потрогала влажное место на коже, но это слюна. Пальцы чистые, крови нет.
— Мне не очень больно. Я от неожиданности вскрикнула…
Туман не отзывался, хрипло дыша.
— Ты себя нормально чувствуешь?
Не стоило к нему приставать, когда он только-только лежал при смерти. Тем более не следовало его заводить. Что на меня нашло? Даже сейчас я едва сдерживалась от того, чтобы не подползти к нему и не обнять.
Наконец он, пошатываясь, поднялся и заковылял к выходу из пещеры, держась ко мне спиной.
— Ты куда?
Не оборачиваясь, он прочистил горло и ответил:
— В пещере ночью будет холодно. Я за дровами.
— Ты что?! — Я подскочила. — Ты едва стоишь на ногах.
— Мне не нужны ноги, если есть крылья, — заявил Туман и сиганул с выступа. Я пустилась следом, унимая тревогу, но за метр до края упала на колени и на четвереньках, а потом и вовсе ползком потянулась.
Глупо, конечно, но мне нужно увидеть, что Туман не расшибся на скалах. Я выглянула за край: внизу никого, только беспокойное море бьется об острые камни. Зато справа по горе хаотично двигалась точка.
Вот, все в порядке. Я подождала, пока Туман не скроется за горой, и окинула взглядом бескрайнее море. Небо темнело — солнце садилось, видимо, с другой стороны острова, за моей спиной. Тогда, возможно, замок Деяна находится на юге.
Крылатая тень заскользила по берегу, сверху глухо, медленно захлопало. Я опрометью помчалась назад в пещеру, спотыкаясь на ходу. В ноги вместо костей словно желе впихнули, а в грудь — отбойный молоток.
Лишь бы дракон пролетел мимо!
На всякий случай я ринулась в самую глубь и спряталась в тени. И не зря! Через считаные секунды в проходе показалась громадная шипастая морда дракона. Он неторопливо повел носом, шумно обнюхивая пещеру. Я дышала через раз, не двигалась — замерла в одной позе, как статуя, обливаясь холодным потом.
Огненные глазищи не заметят меня, букашку, правда?
Надышавшись пыли, дракон фыркнул, затем чихнул — меня порывом воздуха отбросило туда, куда Туман строго-настрого запрещал ходить. Следом за мной полетела чаша, веер брызг, подушка и маски, сверкнув фиолетовым глянцем. Страх настолько сковал горло, что я не вскрикнула, когда приземлилась, больно ударившись оземь. Дракон высунул морду из пещеры и улетел.
Можно облегченно вздохнуть. Но пока не вернется Туман, я из тени не выйду. Скривившись от боли, я не спеша поднялась и отряхнула одежду от пыли. Вроде нигде не ничего не порвалось, но локтем и левым бедром ударилась сильно.
И вода расплескалась… Чаша лежала перевернутой. Наверное, это не очень хорошо. Или даже совсем не хорошо. А маски? Они не сломались? Я не собиралась их трогать, но рука сама потянулась к той, что лежала неподалеку.
