Все хорошо, только прилива решительности я почему-то не ощущал. Но делать все равно нечего — назвался груздем, точнее, коллежским асессором, полезай в кузов, набитый проблемами.
Мы едва успели на посадку и расслабиться смогли только в уже знакомой мне каюте. Осип сразу полез на верхнюю полку досыпать в компании получившего свободу Леонарда Силыча, а я начал вдумчивый разбор документов из пакета.
Не знаю, собирался ли изначально наместник делиться со мной таким количеством информации, но смерть чиновника по особым поручениям явно встревожила его сверх меры. Мало того что в объемном пакете имелись копии всех отчетов Боброва, так к ним еще и присовокупили характеристики на всех видных лиц Якутска. Причем с, так сказать, подноготной. Разбор грязного белья я оставил на потом, зато внимательно вчитался в отчеты покойного ныне чиновника. И, если честно, они мне совсем не понравились.
Нет, для людей, никогда не сталкивавшихся с активными энергентами и не пуганных духами, все нормально, но у меня эти выкладки вызвали недоумение. Бобров напрочь отметал мистическую подоплеку странных событий в Якутске. Со слов наместника я понял, что именно чиновник по особым поручениям подал идею привлечь инквизицию, но отчет Боброва буквально сочился скепсисом. Свидетельства очевидцев, намекавших или прямо говоривших о вмешательстве духов, воспринимались чиновником не иначе как попытка увести следствие по ложному пути. Самых ярых да впечатлительных он даже приказал посадить в кутузку.
Я, конечно, уже давно заметил привычку некоторых верноподданных императора отрицать очевидные факты просто потому, что им так проще жить, но жить в этой реальности и утверждать, что домовых не бывает, может либо идиот, либо религиозный фанатик. Ну или в отчетах содержалась откровенная дезинформация.
На подобные мысли меня наводил вот какой факт. Три отчета о происшествии в жандармском управлении Якутска пусть и не особо противоречили друг другу, но вызывали настороженность. Полицейский следователь, глава жандармов и сам Бобров дружно придерживались версии, что казак городового полка, сахаляр Эргис Данилович Сомов, перейдя на сторону бунтовщиков, завладел револьвером заместителя полицмейстера и устроил перестрелку, в которой погибли три жандарма, а полицейский чин был захвачен и впоследствии умер под пытками.
Но меня сразу насторожила одна деталь в протоколе, составленном полицейским следователем. Конечно, следственным группам этой реальности далеко до экспертов двадцать первого века, но я долго проработал с местными спецами, чтобы знать — дырки от пуль в стенах они считают скрупулезно. А в отчете ничего подобного отражено не было. Либо в Якутске полицейские и жандармы совсем мышей не ловят, либо перестрелка в жандармском управлении была какой-то странной. Масла в огонь моих сомнений подливал и тот факт, что на теле замученного помощника полицмейстера хватало всяких ран, даже сердце вырезали, а вот пулевых отверстий там не было вообще. Как такое могло случиться в перестрелке, разразившейся в небольшом помещении?
И подобных заусенцев хватало. Возникал вопрос — это я такой внимательный или помощники наместника умом не блещут, упустив подобные несоответствия? В то, что великий князь сам вникал в дело, а не получал выжимку от подчиненных, верилось с трудом. Хорошо хоть у него сработала чуйка и Андрей Игоревич решил заменить своего человека мною, считая более подкованным в подобных делах.
Разбор документов и зудящие в голове вопросы не давали мне уснуть, так что все двенадцать часов полета я просидел над бумагами, делая для себя пометки и строя схемы паутины власти в Якутске. Верхушка тамошнего общества могла быть не замазана, но ориентироваться в местных реалиях очень важно.
Что касается самого расследования, то строить догадки, не переговорив с инквизиторами, не увидев изуродованного тела полицейского и не проведя освидетельствования места убийства Боброва, — лишь зря терять время.
Утром проснувшийся Чиж организовал нам завтрак. Увы, в этот раз пришлось довольствоваться корабельным сухим пайком. Обед тоже не особо порадовал, но, по крайней мере, он был горячим, в виде какой-то густой похлебки. Вкус не очень, но и отвращения не вызывал, а на голодный желудок так вообще все пошло на ура.
Как только удалось успокоить мысли и почувствовать сонливость, в нашу каюту снова заглянул очень вежливый матрос, за время полета наверняка удвоивший свой месячный доход, и объявил, что через полчаса прибываем в Якутск.
«Буревестник» удивил меня еще раз. Тысяча восемьсот шестьдесят километров за двенадцать часов, да еще и с посадкой в Бодайбо на дозаправку, более чем впечатляли. Как и мастерство экипажа. Уверен, они изрядно вымотались.
Мои предположения были подтверждены осунувшимся видом Грекова, который ждал нашей выгрузки у трапа. Капитан так устал, что даже не стал сверлить меня злобным взглядом. Матросы уже выгрузили наши пожитки, причем сложили их очень аккуратно. Поистине, вовремя поделившись рублем с ближним своим, пробуждаешь в человеке самые светлые стороны многогранной души.
Греков прощаться не стал и направился куда-то в сторону большого здания, которое напоминало скорее цейхгауз, чем воздушный порт. Я вообще заметил, что на железных дорогах вокзалы очень нарядные, а вот в аэропортах почему-то все организовано до крайности лаконично и даже грубовато.
Якутский порт конечно же сильно уступал иркутскому, но почему-то был на уровне омского, хотя по населению этот северный город до столицы восточносибирского генерал-губернаторства недотягивал с большим отставанием.
Едва мы с Чижом оказались снаружи, как тут же ощутили все северное гостеприимство Якутска. В том смысле, что город встретил нас морозом. Пусть и несильным, но вполне ощутимым.
Хорошо хоть у нашего путешествия была промежуточная остановка в Иркутске и я додумался вытащить из багажа зимнюю одежду. Да и Чижа заставил одеться потеплее. Впрочем, для него переодевание задумывалось изначально. Парню пришлось полностью перевоплотиться, и теперь он больше не напоминал барчука, а выглядел сущим босяком-оборванцем, хоть и вполне утепленным. Была мысль для маскировки укутать его в женскую шаль, аки отступающего от Москвы француза, но мне это показалось перебором. Так что сейчас Осип выглядел как мальчик на побегушках, работающий на какого-нибудь лавочника.
В этом образе он и начнет свой первый круг по Якутску, в котором постарается навести мосты с беспризорниками, лоточниками и прислугой всех мастей. Позже, когда окучит хотя бы часть этой публики, дело дойдет до уголовного элемента. Не пропасть среди такой зубастой публики ему поможет рекомендательная «малява» от Каленого.
Таким образом, мы закроем тот пласт источников информации, который не получится затронуть лично мне из-за сословного барьера или же простого недостатка времени. За своего воспитанника я не боялся и отпускал в этот мутный омут без опасений. Того, кто умудрялся почти на равных спарринговать с вампиром, финкой в подворотне не напугаешь. А в ответ на огнестрел у него есть пара своих маленьких двуствольных пистолетов в хитрой сбруе скрытого ношения.
