Появились Шлиссенджер, Штранге и Лабриман. Поднявшись на ноги, я заметил, что веселое состояние доктора куда-то улетучилось. Он побледнел и нервно теребил за ремень свой карабин.
– И что, собственно говоря, случилось? – спросил Эйб.
– Там… дзу-те… – горло у меня перехватило и я смог только кивнуть в сторону темного пятна на снегу. Шлиссенджер, не выпуская из рук пистолета, перевел туда луч фонарика. Лежавший на снегу осветился.
– Что, уже можно вставать? – услышали мы знакомый голос Кларка.
Он поднялся на ноги и зло посмотрел в мою сторону. По его посеревшей коже было видно, что лежание под пулями не доставило ему удовольствия.
– Вот так история! – Томсон расхохотался.
Я не знал, куда деться. От стыда мне хотелось провалиться сквозь землю.
– А вы за кого приняли мистера Лагера? – веселым тоном поинтересовался Шлиссенджер.
– Сначала за черта, а потом за разбойника, – проворчал Кларк.
– Скоро рассвет. – Штранге посвятил фонариком на часы.
– Хорошо. – Шлиссенджер потянулся. – Как старший по должности я считаю, что такая толпа на столь бессмысленном посту ни к чему. Сержант Томсон подежурит до восхода, все остальные могут идти в лагерь.
Томсон кивнул, и мы поплелись к палаткам. Я влез в свою, завернулся в спальник и заснул.
Проснулся я часа через три. На душе было муторно, при одной мысли о ночном приключении кровь приливала к щекам, но сидеть в палатке – невыносимая тоска, поэтому я все же решил выползти наружу. Небо было покрыто мрачными облаками, казалось, снег пойдет с минуты на минуту. Я прошелся по лагерю, как вдруг странный предмет у палатки Германнов привлек мое внимание. На снегу лежал длинный кинжал с непонятными знаками вдоль всего лезвия и кроваво-красным камнем, вделанным в рукоятку.
Кто-то сзади меня сдавленно кашлянул. Я обернулся и увидел Кларка. Негр тоже смотрел на кинжал, и кожа его медленно серела, как и сегодня ночью. Он схватил меня за руку.
– Мистер Лагер, вы видите? – пробормотал сержант.
Я ничего не успел ответить, потому что полог палатки откинулся и показалась всклокоченная борода Ярослава Всеволодовича.
– А, доброе утро, господа, – поздоровался он, вылезая.
Германн огляделся и с радостным возгласом нагнулся, чтобы поднять кинжал. Кларк шатнулся назад.
– Слава Богу! – Ярослав Всеволодович широко улыбнулся. – А я уж думал, что вчера его окончательно потерял. Вещь дурацкая, но полезная. Подождите….
Германн полез в палатку, вытащил небольшой сверток, покрутил его, затем достал оттуда колбасу и начал, ловко орудуя кинжалом, нарезать ее ломтиками.
– Берите, господа, не стесняйтесь. Сейчас и хлебца подрежем. – Ярослав Всеволодович сделал гостеприимный жест.
В этот момент раздался хруст снега, и мы увидели поднимающегося по тропинке Эйба. Насвистывая что-то маловразумительное он подошел к нам.
– Добрый день, господин Шлиссенджер. – Ярослав Всеволодович весь как-то подобрался и напрягся.
– А, добрый день, мистер Германн. Угощаете колбаской? – Эйб подхватил ломтик с импровизированного стола и отправил в рот. Внимание его привлек кинжал.
– Ого, какая любопытная, вещь! Разрешите? – обратился он к Германну.
– Пожалуйста, пожалуйста. – пожал плечами Ярослав Всеволодович.
Шлиссенджер провел пальцем по лезвию.
– Занятный кинжал. Тибетцы называют такие "пурба" и используют в магических ритуалах. Говорят, им можно заколоть даже злого демона.
– Да, но не этим. – Ярослав Всеволодович насмешливо хмыкнул. – Этот абсолютно бесполезен. Как мне сказали, он уже утратил свою силу.
– Откуда он у вас? – Щлиссенджер взвесил кинжал на ладони.
– Подарок. От друзей из одного монастыря. – Ярослав Всеволодович не стал развивать тему. Мы с Кларком переглянулись.
– Пойду-ка я еще посплю. – сержант демонстративно зевнул и побрел к своей палатке.
– И то правда. – я повернулся спиной к Германну.
Шлиссенджер, прищурившись, смотрел на небо.
– Сегодня будет снег и довольно обильный, – проговорил он, – а вот завтра, наверное, пойдем дальше.
Глава десятая
На подступах к Падангу
На следующий вечер после злополучной «охоты» лорд Карриган, выглядевший крайне недовольным и усталым, сообщил нам, что сегодня никто по одному спать не ложится.
– Это особенно касается вас, Шлиссенджер, – бросил он, проходя мимо возившегося у костра Абрахама.
– И вас, сэр Карриган, – отозвался раздувавший пламя Эйб.
Лорд плюнул и скрылся у себя в палатке.
– Лабриман! – через минуту заорал он, – Тащите свои вещи. От вас по крайней мере не несет псиной.
Секретарь засуетился, снуя между нашей палаткой и желтым шелковым шатром Карригана.
– Если вы не возражаете, Лагер, – сказал Эйб, – я переселюсь к вам.
Я не возражал.
Перед сном моя палатка, придирчиво проветренная Шлиссенджером от "походного" одеколона Лабримана, стала заполняться его вещами. Эйб оказался куда более покладистым и хозяйственным соседом, чем адъютант Карригана. С его появлением наше убогое логово приобрело на удивление жилой вид. Он объяснил мне назначение жестким прорезиненных ковриков, которые я в сложенном виде все это время подкладывал под голову.
– Как это у вас еще не образовался простатит? – удивился Эйб, застилая ими дно палатки. – Что вы себе устроили за скорбное ложе? – он повертел в руках мое одеяло и откинул в сторону. – А где топор?
– На улице, – ответил я, застегивая вход.
Шлиссенджер вылез и с полчаса блуждал по лагерю в поисках топора, натыкаясь в темноте на какие-то банки, ветки и тихо чертыхаясь.
– Нет ничего глупее, чем быть зарубленным собственным топором, – сообщил он, залезая обратно. – В палатке же, в случае чего, он может пригодиться.
– В случае чего? – я отодвинулся к стене, недоверчиво глядя на Эйба, поигрывавшего найденным орудием.
Тот тихо рассмеялся.
– Если б мне понадобилось, я мог бы убить вас и без топора, – сказал он. – Представьте себе, что на нас напали, сбили кол. Пока вы будете, барахтаться в упавшей палатке, ища выход, вас успеют раз десять огреть по голове. Топором же, если повезет, можно распороть брезент и выскочить… Хотя шанс, конечно не велик, но это лучше, чем ничего.
Я вынужден был согласиться.
Шлиссенджер извлек из рюкзака толстые шерстяные носки и начал переодеваться на ночь.
– А вы, Лагер? Что так и будете дрыхнуть в защитке? – возмутился он. – Почему не с автоматом на плече?
