– У нас были визитеры! – заявил Эйб. – Бедняжки. Им даже нечего оказалось стащить, кроме моего хасидского платочка. На чем же я теперь буду переплывать моря?
Но Тохто, кажется, не разделял благодушия моего друга.
– Это посланцы народа Эли! Они пришли за мной. – В суеверном, ужасе прошептал он. – Они выведут бедного Тохто из светящихся пещер, а проклятые пхелинги сдохнут здесь без света и еды…
– Женщин и сигарет. – передразнил его Эйб. – Что еще за народ Эли? Отвечай, мерзкая образина!
– Потаенный маленький народец. – благоговейно произнес тибетец. – Он живет здесь, под Страной Веры, и терпеливо ждет, когда боги уничтожат людей. Тогда эли воцарятся во всем мире.
– Долго же им придется ждать. – присвистнул Эйб. – Упорные малыши. – Он легко вскочил на ноги и принялся внимательно изучать следы. – Видимо, в пещерах завелись лангуры: следы-то явно обезьяньи. – провозгласил Шлиссенджер. – Заметьте, Лагер, как разлагающе действуют на нас суеверия.
Я не был настроен столь беспечно. У каждого пришлого в свои места обитания народа имелись легенды о маленьких карликах, которые жили здесь до него и ушли под землю в ожидании дня, когда время уничтожит их врагов, и они снова выйдут на свет Божий. К тому же науке известны племена пигмеев, весьма злобные и жестокие. Почему бы этим недомеркам не жить в пещерах, как они живут в джунглях и болотах?
– Чего не бывает на свете, не так ли, Фриц? – словно угадав мои мысли, заметил Эйб. – Вам не кажется, что нормальная человеческая психика, не может выдержать столько впечатлений, сколько выпало в последнее время на нашу долю?
"Особенно мою. – подумал я. – Я уже давно съезжаю. И он это заметил. – я с подозрением посмотрел на Шлиссенджера. – У меня даже земля начинает гнуться под ногами".
Сильный толчок заставил Эйба взмахнуть руками, а Тохто вскрикнул и, не удержав равновесия, отлетел к стене.
"Значит не только у меня". – спокойно заметил я.
– Черт! Что это? – воскликнул Эйб.
– Это маленькие люди! Они идут сюда! – в сладострастном ужасе взвыл проводник.
– Надо заметить, что топают они, как союзная пехота! – зло огрызнулся Шлиссенджер, от очередного удара падая на колени. – Или их очень много, или они ведут с собой стадо слонов.
Сидя на полу, я чувствовал, как сотрясается камень. Стены пещеры начали тоже дрожать, своды загудели, как труба, толчки продолжались. Цветные блики тряслись вместе с нами и постепенно гасли. Я понял, что сейчас нам выключат лампочку, как в кинотеатре, и уж тогда начнется. Свет неожиданно померк.
– Мистер Шлиссенджер! Тохто! – я не узнал собственного голоса.
– Держитесь, Лагер! Мы здесь! – прокричал мне в ответ Эйб откуда-то из далека.
Очень сильный удар заставил меня рухнуть навзничь и покатиться в сторону. Кажется, я ударился головой, потому что, когда очнулся, землетрясение уже прекратилось. Я лежал у стены в нелепой позе, блики тускло играли на каменных сводах потолка. Рядом со мной сидел, подогнув под себя ноги, совершенно безучастный Тохто, даже не попытавшийся привести меня в чувства.
– А где мистер Шлиссенджер? – с тревогой спросил я.
– Его унесли маленькие люди. – торжественно провозгласил проводник. – И тебя они тоже унесут, народу Эли не нужны чужие.
– Что ты сказал? – я приподнялся на локтях. – Ты это видел? Видел? Говори! – чувство гнева и ненависти душило меня. – Это ты, ты его убил, а тело спрятал! – я из последних сил навалился на Тохто и, несмотря на боль в голове и подступавшую дурноту, покатился с ним по полу, стараясь вцепиться ему в горло. – Ненавижу! Ненавижу! – хрипел я. – Ты моей смерти ждал! – мне вдруг показалось, что я знаю все. – Собиратель трупов! – выдохнул я. – Это ты нас предал. Ты отдал Айзека и Кьюбита монахам!
Тохто хрипел и отбивался. Вдруг в глубине одного из коридоров мелькнула человеческая фигура. Рослый мужчина в грязной защитной куртке шел к нам.
– Мистер Шлиссенджер! – закричал я и разжал руки.
Тохто одним ударом отшвырнул меня в сторону и схватился за пистолет. Человек вышел из тени. Это был не Эйб. Я подавился собственным криком. Из полутьмы коридора на нас, пошатываясь, как во сне, надвигался Кьюбит. Лицо его было совершенно серым, взгляд остановившийся. Он не видел нас, но казалось, точно знал, где мы.
– Роланг! – в ужасе закричал Тохто. – Живой мертвец! – и несколько раз выстрелил в американца.
Кьюбит даже не вздрогнул от ударов пуль и продолжал двигаться к нам. Тибетец вскочил и со всех ног кинулся в боковой проход. Я попытался устремиться за ним, но было уже поздно. Кьюбит набросился на меня, его мощные руки сомкнулись вокруг моего горла, тело, тяжелое, словно чугунная плита, придавило меня к земле. Все мои попытки вывернуться из гибельных объятий мертвеца ни к чему не привели. Оскаленные зубы Кьюбита щелкнули возле моей шеи.
"Уж не хочет ли он перегрызть мне горло?" – мелькнуло у меня в голове.
И тут из коридора, откуда вышел Кьюбит, появился еще один человек. Он бежал, торопливо взмахивая короткими ручками, точно куда-то опаздывал. На мгновение я не поверил своим глазам, узнав синюю куртку Степлтона. Человек покрутил головой и тоже подбежал к нам.
– Мистер Степлтон! – закричал я что было сил. – Айзек!!! Помогите!!! – у меня сорвался голос, Кьюбит сдавил руками мое горло, в глазах потемнело. Я зашелся предсмертным хрипом, сотрясавшим все мое тело.
Айзек несколько мгновений постоял, как бы прислушиваясь к чему-то, потом резко вздрогнул и схватил Кьюбита за ноги. Мертвец, видимо, не ожидавший нападения сзади, разжал свои клешни. Этого мгновения было достаточно, чтобы я вывернулся и откатился к стене, схватившись ладонью за шею. Меня бил страшный кашель, горлом хлынула кровь. Айзек и Кьюбит катались по полу, с остервенением грызя и ломая друг другу руки. Я никогда бы не подумал, что Степлтон может так долго сопротивляться рослому американцу. Но в Айзеке, казалось, жила какая-то иная сила, заставлявшая его набрасываться на мертвеца, защищая меня смешными воробьиными приемами.
Степлтон тряхнул Кьюбита с такой силой, что, к моему изумлению, вырвал у него обе руки из плеч. Кьюбит разом обмяк и затих.
– Мистер Степлтон! – радостно закричал я. – Вы живы!? А мы-то думали… Эйб будет так рад!
Айзек медленно повернулся ко мне, и последние слова застыли у меня на губах. Его горло было разорвано, в нем зияла глубокая старая рана с давно запекшейся по краям кровью. Синяя куртка, распахнутая на груди, открывала многочисленные раны, уже тронутые тлением. Он посмотрел на меня ничего не видящими тусклыми глазами и, взвалив себе на плечи грузное тело Кьюбита, побрел, тяжело переступая, в темный, коридор.
Я остался один. Совершенно один, погребенный где-то в каменной толще под Тибетом. Постепенно отчаянье, постоянный мой спутник в последние дни, вновь охватило меня. Бессмысленно было все: и мое спасение Шлиссенджером, и гибель Пита, и нежданное "воскресение" Айзека. Я сидел у стены, скорчившись, как сухой лист, и тихо скулил от боли и тоски. Кьюбит здорово помял мне бока. Казалось, что все ребра погнуты, а сердце ударяется прямо о грудную клетку. Даже появление Тохто вызвало бы у меня сейчас детскую радость. Но никого не было.
