Виконт опять покачал головой и ответил:
— Междоусобицы — это на западе, у тех же гонгорцев или шаринцев в ходу. Там власть — только аристократия да сам король или князь, все они решают. У нас же есть канцелярия Его Величества. Ты знал, что вольные могут уйти на королевские земли свободно?
Я кивнул головой. Это я выяснил еще в Трейле.
— Ну вот. А вольные могут еще и письмо в канцелярию подать, уплатив пошлину королевскую. Если какой барон или граф занимается бандитскими делами или прочим разбоем: девок портит, людей калечит свободных, еще какую глупость вытворять начинает, короче, если вольницу устраивает для себя и своей дружины. Ну или если знатным отпрыскам в голову всякое бить начинает. Вот тогда вмешивается канцелярия и, если надо, армия. В том же баронстве Тиббота бунт подавлялся с участием королевских войск, знаешь от чего? А чтобы люди видели, что это не вольница началась, против которой свободный человек имеет право попытаться защититься или сбежать, а истинная власть пришла порядок наводить.
— И что, часто канцелярия на сторону народа встает? Бунтовать же и из-за налогов могут, например. Или еще что.
— А ты много герцогов в канцелярии видел? Вот идем мы сейчас к графу де Шонц-Вилену, да что он, что жена — жалованные, выслужили и титул свой, и земли перед королем нашим.
— А если канцелярский заговор? У них же, по сути, все полномочия короля есть, монарх только утверждает решения.
Виконт согласно кивнул.
— Так заговор канцелярии и развалил империю в свое время, устроил переворот, когда имперский род совсем распустился, а сам император и его приближенные занимались только тем, что хлестали вино и кувыркались с девками. В те времена в канцелярии много герцогов и графов служило, они планировали сменить систему на сенатскую, как в Республике. На территории Бренна это удалось, а знать современной Клерии, Паринии и Ламии быстро взяла войска под контроль и укоротила заговорщиков на длину головы… И правильно сделала! Через два поколения в Бренне все купцы выкупили — новые же правители хотели и жить по-королевски, на широкую ногу, да так свою новую страну и заложили, а купцы с них махом по счетам и спросили. А когда первые расплатиться не смогли — сбросили с помощью наемников и сами пришли к власти. С тех пор и установилась у нас, купеческая Республика, а три других части империи — монархии, опирающиеся на три разные ветви власти: армию, канцелярию и аристократическое сословие с собственными дружинами. И вроде все друг на друга смотрят. Еще и простолюдины есть, которых можно за любимого короля на бунт поднять, если очень нужно, но тут уж от короля зависит. Обычно бунтуют против, в той же Паринии.
Пока проходил этот небольшой исторический экскурс, мы наконец-то добрались до кабинета графа де Шонц-Вилена. Все было достаточно просто: обычная дверь, посыльный у порога. Внутри — никакой роскоши, только стол был преотличного качества и огромный, чтобы вмещать многочисленные свитки и прочие документы, которые стекались к руководителю, как оказалось, самой могущественной структуры в королевстве.
Интересно, осознает ли Арман, насколько высоко взлетел? Думаю, что осознает. А еще понимает, что должность его — назначенная, и король в любой момент может его сменить, да и гвардия недалеко: если что пойдет в канцелярии не так, она моментально будет заблокирована мечниками в куртках с синим змеем на спине.
Граф окинул нас хмурым взглядом, проследил, плотно ли посыльный, который выполнял еще и функцию секретаря, закрыл дверь, после чего как-то сразу переменился в лице — как сбросил суровую маску.
— О! Наши господа опальные послы! Добро пожаловать в столицу снова! — улыбаясь самыми уголками губ, сказал граф.
— И мы вас рады видеть, граф, и мы рады вас видеть, — ответил Орвист и протянул Арману наши документы.
Я же в это время плюхнулся в одно из кресел для посетителей. М-да, могло бы быть и поудобнее.
— Что, только прискакали и сразу на допрос? — лукаво спросил граф.
— Ну а как иначе. Мы же уголовники, по сути. Я так вообще — неисправимый, в застенках уже дважды побывал… — в тон де Шонц-Вилену начал я, — так что да, с коня — и в любимую канцелярию Его Величества!
— Вы бы, барон Тинт, так не ерничали, право-слово, — покачал головой Арман, — мы же вас не под конвоем пригнали…
Я, чуть приподняв левую бровь — правая отросла пока только на половину — иронично посмотрел на мужа Вилы.
— Граф, Арман, будьте добры, скажите уже, что за допрос, — прямо сказал я.
Де Шонц-Вилен только покачал головой. Эх! Нетерпеливые! А могли бы так мило побеседовать.
— Господа, я думаю, вы понимаете, что это, — он поднял в руке бумаги, — просто хороший повод вызвать вас в столицу. Сейчас пройдем в темницы. Вы, виконт, посидите там, выпьете стакан вина или трав, на ваше усмотрение, а вот для вас, барон, будет работа.
— Какого рода?
— Совершенно по вашему профилю, — улыбнулся граф, — провести допрос. Кстати, это была идея короля, вызвать вас в город таким способом, чтобы раньше времени не объявлять о помиловании.
— И кого будут допрашивать? — спросил уже Орвист.
Я чувствовал в моем друге перемены. Если раньше виконт находился в тени отца, просто следуя в его кильватере, то теперь он, как глава рода, все чаще и чаще проявлял инициативу сам. Больше высказывался, да и вообще, говорил охотнее. Первое время — заставлял себя, но с каждым днем в нем все больше говорила кровь де Гранжей, которые рождались, чтобы стать графами или младшими наследниками фамилии.
— О! Вот это крайне любопытно! Вы будете довольны. Помните ваш променад от поместья Антона и до Миллера шесть лет назад?
Орвист закатил глаза и всем видом дал понять, что «такое забудешь», я же почуял, что запахло интересным и «встал в стойку».
— Неужели канцелярия до сих пор копается с тем заговором, участником которого был Гарен? Тогда же все повесили на Регонов. Всех мужчин я… покарал именем короля, вопрос был закрыт. Или нет?
— И да, и нет, Антон, и да, и нет, — Арман окончательно отбросил чины, потому что разговор пошел один из тех, который ведется в королевском кабинете за стаканом вина, — слышал о своей новой кличке?
— Копченый барон?
— Мне больше нравится «огненный», но да, такая форма тоже гуляет по двору и столице. Мы стали разбираться с этим вопросом, в том числе и с мерзкими слухами, которые сопровождали якобы обстоятельства получения вами ожогов, барон. Ведь это задевает честь нашей будущей королевы, сами должны понимать.
Чтобы показать, что мы более чем понимаем, мы с виконтом активно закивали. Увидев это, граф удовлетворенно продолжил:
— Вот и мы стали рыть, потому что слух разлетелся по Пите как-то подозрительно быстро. Каждый кабанчик, каждый пьяница или матрос слышал о том, что любимчик Кая Фотена наставил ему рога, завалив его невесту на койку. За что, правда, в итоге поплатился рожей, но только потому что стал приставать уже на корабле, где любовников мог застать граф де Гранж. Смерть последнего, кстати, народная молва вешает тоже на вас, барон. И частично на вас, виконт. Вы же бастард, говорят, утопили отца, чтобы быстрее в наследство вступить.
