— А мы в этой комнате видим минимум двух Фотенов, — парировал я, кивая на стремительно бледнеющую Санию.
Кай осекся, сначала не понимая, о чем идет речь. Слишком он привык видеть себя «одиноким шпилем», но потом проследил за моим взглядом и уставился на жену.
— Что ты…
— Именно, — продолжил я. — В этой комнате сидит Сания Фотен, соправительница Клерии и монаршая особа, которая никому не давала никаких уничтожающих государство обещаний.
Глаза короля остекленели, до него просто не могло дойти. Он переводил невидящий взгляд с одного лица на другое, пока наконец-то не дошел до собственной супруги, которая тихо-тихо сидела на своем месте — удивительно, как подобное поведение расходилось с образом той бойкой Сании, которую я помнил.
— Ах вот как, — тихо сказал король и внезапно расхохотался.
Глава 11. Эффект бабочки
Как много я могу вспомнить людей, что одним своим действием повлияли на весь дальнейший ход человеческой истории? На ум приходит только Гаврило Принцип, который двумя выстрелами предопределил судьбу Фердинанда и его жены, а также привел в движение маховик событий, что столкнул человечество в мировую войну. Тогда предпосылки к большому конфликту были видны невооруженным глазом и, если быть справедливым, убийство Франца стало просто поводом. Что никак не конфликтует с тем, что именно Принцип сделал историю такой, какой знаю ее я.
Освобождение Орвиста — событие из категории убийства эрцгерцога, в масштабах отдельно взятого государства, само собой. Хотя, если подумать, то именно с освобождения графа де Гранжа пришли в движение тектонические плиты истории Таллерии. Но обо всем по порядку.
Мы просидели в кабинете Кая допоздна. После того, как король отсмеялся и успокоился, мы сумели убедить его принять участие в собственном свержении. К моему удивлению, на самом деле. Сейчас Кай Фотен не создавал впечатление человека, способного на столь радикальный шаг, но, видимо, я недооценил клерийского монарха. Мы частично изложили ему наш план и, в итоге он все же принял мою позицию по происходящему в королевстве: его гарантии, данные герцогам, убивали королевство, а война с Кваттом и гонгорцами была не за горами. Это король тоже на удивление отчетливо понимал.
А еще Кай любил свою жену и доверял ей. И пусть наш заговор выглядел со стороны как дворцовый переворот, но его цель — сохранение династии Фотенов. Кай не будет арестован или казнен, просто смещен на позицию принца-консорта, а их с Санией дети станут наследниками престола.
Кай дал несколько распоряжений дежурившим у кабинета гвардейцам, и наша маленькая делегация во главе с Арваном отправилась печально известным мне подземным ходом в цитадель. Кай и Сания остались вдвоем, им сейчас о многом нужно было поговорить.
— Как-то все очень гладко прошло, — чуть тихо сказал Арван, пока двое бойцов вели нас петляющими коридорами дворца.
— Сам удивлен, но, надеюсь, что король своего решения не поменяет, — ответил я ему.
— Мы просто предложили ему решение лучшее, чем та ситуация, в которой он находится сейчас, — заметила Айрин, — да и мы сохраняем династию, что очень важно.
— Многие люди слишком сильно любят власть, чтобы отдать ее даже самым близким, — возразил я.
— Знаешь, Кай потерял свою власть еще несколько лет назад, — ответила арха-та, — так что, думаю, у него было время смириться.
На это мне ответить было нечего.
Орвиста отпускали под ответственность Арвана, до суда. Последний состоится неведомо когда, но не раньше, чем через месяца полтора-два, иначе мы просто не успеем собрать мелких дворян вокруг Сании. А возможно — и в середине весны. Я был за последнее, так как это даст нам достаточно времени на подготовку образа Сании, как защитницы интересов мелкого дворянства и позволит сформировать ее образ в качестве будущей правительницы в глазах знати. Задача не самая простая, так как все эти годы Сания была просто королевой, женой Кая Фотена и в политику особо не лезла, предпочитая заниматься собственными исследованиями и рядом небольших проектов. Например, она продолжала совершенствовать технологию изготовления зеркал и добилась в этом определенных успехов. Одна проблема: она пока так и не отказалась от участия в процессе магов, что автоматически делало этот товар штучным. Еще с ее же подачи в Клерии стали отливать оконные стекла. Они были баснословно дорогими, но в целом, уже получили некоторое распространение.
Наконец-то мы дошли до темниц цитадели. Один из смотрителей, завидев нашу делегацию, бросился в комнату охраны и выскочил уже вместе со своим коллегой. Они и провели нас в камеру, где держали графа де Гранжа.
Орвист был в плачевном состоянии. Сколько он провел в темнице? Четыре месяца? За это время граф очень сильно похудел и осунулся. Кожа последнего де Гранжа стала какой-то землянисто-серой, а под глазами залегли темные круги. По острым плечам и костлявым рукам я понял, что хорошей едой его здесь не баловали, так что гигант очень сильно потерял в весе.
— Граф! За вами пришли! — огласил тюремщик, отходя в сторону и пуская нас четверых внутрь.
Орвист, щурясь от яркого света ламп, попытался разглядеть визитеров, спросил:
— Что? Суд? Неужели набрались смелости?
— Тепло ты встречаешь родственничков, граф, или это знаменитая северная доброжелательность в тебе заговорила? — насмешливо спросил Арван.
По лицу де Гранжа я понял, насколько он удивился, услышав голос зятя, а после вперед вышла уже и Айрин, которая моментально повисла на плечах сидящего на деревянном лежаке брата.
— Думал, мы тебя тут оставим или что?!
— Айрин?! Арван?! Вы-то тут откуда…
Орвист машинально сгреб сестру, переводя взгляд с макушки молодой арха-ты на принца, после чего наконец-то заметил и нас с Лу.
Я де Гранжу ничего не сказал, только коротко кивнул, Лу поступила так же. По взгляду впавших, но все еще ярких глаз друга я понял, что нас он тоже крайне рад видеть.
Уже через пятнадцать минут мы пятеро были на пути к посольству Ламхитана. По дороге особо не говорили — все потом, когда окажемся в безопасности, а Орвист приведет себя в порядок. По душку, исходившему от де Гранжа, можно было понять, что чистую водую для умывания и смену одежды он не получал давненько. Возможно, он просидел в этом наряде в темнице все время с момента штурма его поместья и последующего ареста.
Добрались до посольства уже за полночь, но все пребывали в столь возбужденном состоянии, что ни о каком сне речи и не шло. Встретили нас слуги, посол и Риса, которая все это время томилась в ожидании. По нервно скачущим мыслям девушки я понял, что она раз пять успела нас уже похоронить и еще раза три — порывалась схватиться за меч и отправиться выручать своего горе-учителя и его жену из королевского плена.
Не знаю, как она себе представляла арест такого фрукта, как я, но вот как-то с этой нелегкой задачей справилась.
