Постепенно все мои проекты кое-как стали работать без моего прямого участия. На королевском дворе собрали механический кузнечный молот с тягловым приводом и новый токарный станок, к производству бумаги мы подключили недавно основанную гильдию магов, которая охотно предоставила слабосильных специалистов на сушку. Причем подходили почти все, кроме магов земли: огневики могли прогревать камеры, воздушники — продувать, но эффективнее всего действовали маги воды. Они просто вытягивали влагу из лежащих под прессом листов, кратно ускоряя процесс производства.
Широкой рекой потек металл из баронства Тиббот. На верфях закладывались новые корабли для торговли с югом, потому что в ближайшее время товарооборот между государствами должен был значительно возрасти, мы активно закупали уголь у паринийцев, продавая им ту же бумагу.
А еще все это стоило такую прорву денег, что даже многочисленные кубышки Орвиста показали дно. Но все эти проблемы должна была решить большая распродажа земель, я очень на это надеялся.
Когда гнет государственных дел поутих, я вплотную сосредоточился на работе с фолиантом Софа. Еще по зиме мы начали с Лу заполнять огромную книгу, но потом нас засосали многочисленные дела и почти три месяца я вообще не касался массивного фолианта. Я же шкурой чувствовал, что откладывать и дальше этот вопрос было нельзя, так что нам с богиней пришлось вернуться к работе.
Кто-то может сказать, что я очень вольно трактую свои обязательства, но и Соф никаких четких сроков не ставил, а книга была очень объемная. Так что о том, что Мудрец на меня разгневается, я не волновался.
Еще когда я делал чертежи механизмов, я столкнулся с теми же трудностями, что и когда-то в собственном проекте циркулярной пилы. Размерности. Отсутствие метрической системы и единообразия. Но тут же у нас фундаментальный труд, правильно? Я предполагал, что этот фолиант будет обгонять время на многие столетия, так что после безуспешных попыток адаптировать мои знания под имеющийся научный аппарат Таллерии я плюнул на все и стал составлять глоссарий.
В него стало входить все, что я помнил. Метрическая система, математический аппарат степеней, физические и математические константы, символы и обозначения, которые я знал. Все это сопровождалось кратким описанием. Было в этом списке две константы, которые точно смогут использовать потомки, чтобы расшифровать все, что я напишу в дальнейшем. Скорость света и ускорение свободного падения. Так как я не был до конца уверен в физических параметрах планеты, на которой разместилась Таллерия, то вторую я округлил до привычных 9,8 метров за секунду. Со скоростью света пришлось поднапрячься. Более-менее точное ее значение, если мне не изменяла память, составляло 299 миллионов и 790 тысяч метров в секунду. Следом пошло число Пи, базовые математические и геометрические формулы, а дальше я углубился в физические константы.
Хотел бы я посмотреть на лицо того человека, кто будет разбираться в этих записях. Эта мысль посещала меня достаточно часто, из-за чего я совсем по-мальчишески хихикал или ухмылялся, чем невообразимо раздражал Лу.
Казалось бы, в чем проблема записать известные тебе константы и формулы? Но если ты чем-то не пользуешься пятнадцать лет, то оно начинает просто забываться. Тем более, за годы жизни в этом мире я ассимилировался и привык измерять все ведрами, футами или пудами, так что вернуться к стройной и понятной метрической системе было несколько болезненно. И когда я перестал все мерять метрами, а стал — шагами? Не знаю, но эта моя метаморфоза значительно замедляла рабочий процесс.
В какой-то момент работа над фолиантом стала колом. Конкретно я застопорился на главе по электродинамике — сначала я решил записать максимум теории, а только потом перейти к разделу, в котором будут описываться механизмы и применение этих знаний на практике — я просто не мог вспомнить нужные формулы и что из чего следует.
— Проклятье!
Я ударил кулаком по фолианту, чуть не расплескав содержимое рядом стоящей чернильницы. Сначала мы думали, что я набросаю черновики, потом запишу чистовик, а Лу перенесет мои труды в книгу, но работы было столько, что частенько приходилось писать сразу набело, минуя лишний этап с чистовым переписыванием материала.
Этой своей вспышкой гнева я сильно напугал богиню. Время было уже позднее, и Лу задремала в кресле — сейчас была моя очередь разбираться с черновиками и она просто ждала своей очереди.
— Что такое?!
Глаза богини вспыхнули фиолетовым, но быстро разобравшись в ситуации, богиня моментально успокоилась.
— Я не помню! Я не помню-ю-ю! Лу! У меня вместо знаний сейчас каша в голове! И я не могу разобраться, что было на самом деле, а что я уже выдумал прямо сейчас!
Я тяжело уронил голову на ладони и потер лицо, разгоняя кровь. С этим надо было что-то делать. И самое паршивое было в том, что я знал, что именно. Вот только как уговорить на это Лу, я не знал.
Еще когда я штудировал фолиант по магии Крови и разума, мне на глаза попалось любопытное заклинание. Скорее любопытная техника. Использовали ее для допроса преступников или чтобы выведать какие-то важные тайны. Это было чем-то похоже на то, что я делал и так, когда расслаивал душу и копался в воспоминаниях, с одним отличием: допрашиваемый оставался в сознании. В книге говорилось, что таким образом можно было даже передавать информацию, но древние чаще всего извлекали с помощью этой техники нужные воспоминания. Причем извлекали с фотографической точностью.
— Лу, если такое дело…
— Я уже чувствую, что ты затеял что-то неладное, — перебила богиня, внимательно всматриваясь в мое уставшее лицо.
— Я кое-что вычитал в фолианте…
— По магии разума?
— Да.
— И что именно?
— Мне кажется, мы сможем извлечь мои воспоминания о науке и технике. Реальные воспоминания, как оно происходило на самом деле. Лекции, записи. Ведь нам нужен лишь обрывок любой страницы или доски на лекции, ведь так?
Я умоляюще посмотрел на богиню, она — внимательно на меня.
— Я против.
— Знаешь, мне тоже это не очень нравится, — кисло ответил я, — но если я ошибусь…
— Значит, ты просто ошибешься, — пожала плечами Лу. — Ты сам говорил, что этот фолиант тянет на дело всей жизни. Да и Соф не ставил четких временных рамок. Спокойно работай, тем более, времени у тебя будет более чем достаточно.
С этим было спорить сложно. Пусть после того, как Фор и вырвал из меня связь с Палом, я частично поседел, но чувствовал я себя все еще достаточно молодым и свежим.
Электродинамику пришлось отложить в сторону. Вместо этого я принялся делать концепт-чертежи различных устройств. Начиная от простейших механизмов и заканчивая такими вещами, как турбины, концептуальные описание двигателей и вычислительной техники. Тут вообще работы было непочатый край, потому что упоминания были достойны любые мелочи — от канцелярской скрепки и застежки-молнии и до планки Пикатинни для огнестрельного оружия.
