— Он не останется здесь, — покачал головой Итан, — Единый не станет безумным богом.
— И почему ты в этом так уверен? Тебе Единый пообещал? — едко спросил я.
— Потому что он уже — безумный бог, — ответил жрец. — Те двое, что раскололи пространство надвое и сошлись в смертельной схватке, что мы видели. Победитель — Единый. Он уже уничтожил свой родной мир, а когда осознал, что произошло, этого было уже не исправить. После этого он встал на тот путь, что совершает теперь между мирами. Путь убийцы богов. Путь Спасителя разумных рас и цивилизаций, способных силой своей воли творить чудеса. Способных создавать своей силой богов и покорять другие миры.
Даже если эта история и была правдой, в мотивацию пришлого божества верилось с трудом. Любовь к человечеству, когда ты уже хлебнул безграничной власти и уничтожил целый мир? А сколько еще миров Единый погрузил в религиозные войны и утопил в крови? Сколько костров разжег?
— И что Единому нужно от меня? Вступить в его воинство? — спросил я у жреца.
Картина вокруг расплывалась, я чувствовал, как мы постепенно возвращаемся в реальность.
— У моего бога хватает воинов, Антон, — сказал брат Итан уже из своего кресла, выпуская мою ладонь из своих пальцев. — Ему нужно, чтобы ты, как человек, способный оперировать силой, изменил поток Источника. Направил его прочь от богов Пантеона, на Единого. Или за пределы этого мира, в Сферу.
— А чего же он сам этого не сделает? Он же бог.
— Не все доступно богам, — покачал головой Итан.
Я встал со своего места, обтягивая камзол и перехватывая посох, который оставил стоять рядом с креслом.
— Это все очень интересно, но я, пожалуй, воздержусь. То, что ты показал мне, брат Итан — история на многие тысячи лет. Конец света из-за безумия Георы или Пала наступит ни завтра, ни даже при моей жизни. Так что спасибо, но титул Спасителя Миров меня не прельщает, — сказал я холодно и двинулся в сторону двери.
— Поверь мне, Антон, это не предложение, а требование, — бросил мне в спину Итан, — и ты согласишься помочь нам низвергнуть богов.
— Как я понял, это должно делаться добровольно, — сказал я, уже держась за круглую медную ручку, — а я что-то не горю желанием. Удачи в делах желать не буду, сами понимаете.
После чего я дернул дверь и вышел прочь из кабинета жреца.
Меня колотила мелкая дрожь. Видения, что показал мне жрец Единого, были очень яркими и реалистичными. Даже если Единый на самом деле ступил на путь убийцы богов и спасает миры от их безумия, восстанавливая обычный ход вещей и закрывая или стабилизируя Источники силы, это ничего не меняло. Потому что его методы — это боль, война, убийства и костры, на которые тащат всех, кто так или иначе может быть виновен в «парниковом эффекте» — способен управлять разлитой в пространстве силой, то есть способен к магии.
Если я понимал хоть что-то, то показанный мне конец мира — это перспектива многих тысяч лет. Сам же я осознавал, что те же техногенные общества, как в моем родном мире, за счет освоения ядерного оружия подходят к черте намного раньше, чем отсталые феодально-магические цивилизации. Так что тут еще с какой стороны посмотреть на спасение.
Кроме того, я четко ощущал, что Единый что-то скрыл от меня. Он был паразитом. Он питался силой захваченных Источников, скорее всего, выпивал их досуха, а после — продолжал свой путь. Превращение мира из магического в мертвый — который в итоге станет техногенным, скорее побочный эффект утоления его жажды, нежели сама цель путешествия между мирами. К тому же он был заперт в моем мире. Как? Не рассчитал силы, когда лакомился Источником у меня дома, либо же кто-то сумел дать отпор безумному божеству с комплексом мессии-спасителя, да запер его в мире, откуда он не мог выбраться самостоятельно? А опрометчивое заклинание Георы разрушило эту тюрьму и позволило ослабевшему божеству выскользнуть из своей темницы и снова отправиться в путь?
И если он голодал столетиями, то о каком гуманизме может идти речь? Голодный хищник — самый опасный хищник. А то, что Единый был по сути своей охотником, который потрошил Источники множества миров, чтобы утолить собственный голод, я почти не сомневался. И как мне поступить?
Самым правильным решением было бы послать к чертям Итана с его откровениями и продолжить воевать с Кваттом. Империя не всесильна, даже при поддержке гонгорцев. Я бы даже сказал, Кватт сейчас ходит по очень тонкому льду, потому что активные боевые действия на протяжении десятилетий могут вывести из себя Токонскую Империю. И если этот спящий гигант проснется, а в недрах империи появится достаточно честолюбивый и талантливый полководец, мало не покажется никому. Объединение кочевников центральной и восточной части с выученными легионами юга превращали токонцев в непобедимую машину, которая надает по шее даже объединенной армии всей остальной Таллерии. Плюс, в последние годы я все больше узнавал об этом государстве и слышал, что у имперцев были собственные школы магии, а их колдуны достигли определенных высот в боевом применении заклинаний, да таких, что шаринцы нервно курят в сторонке. Так что Токонскую Империю никто не задирал, но вот активное шевеление северного соседа в лице Кватта способно раздразнить даже этого медведя. Вместо этого весь мир предпочитал активно торговать с империей, покупая у нее вино и ткани, и поставляя в огромное государство сырье и прочие товары, на которые был спрос в густонаселенных южных районах государства.
Я проигнорировал сегодняшние дела, хотя вечером у меня была запланирована встреча с Арманом и Санией, касательно прибытия гонгорского посольства, и направился сразу же домой. К Лу. Сейчас мне больше всего хотелось обнять свою жену и, закопавшись носом в ее черные, как вороново крыло, волосы, просто отгородиться от грязи и проблем внешнего мира.
Мы всегда могли просто сбежать. Плюнуть на все, да сбежать.
Итан поднял отличный вопрос по моей руке. Почему протез из доспеха Пала продолжал работать, даже после того как бог Войны отрекся от меня? Я всегда считал, что в движение стальная рука приводится силой Первородного, но после того, как Фор разорвал мою связь с его братом и стер руну Пала с перчатки, моя уверенность пошатнулась.
Перед глазами всплыло воспоминание. Тот самый день, в святилище Пите, когда я и получил этот дар от Первородного. Что тогда произошло? Я опять сформировал из силы Лу фантомную светящуюся руку, которой и потянулся к перчатке. Тогда я посчитал, что она сама «прыгнула» ко мне, но что если это я «притянул» артефакт и сам сделал его своей частью? А Пал просто предоставил предмет, который откликнулся на мои силы? И что это в таком случае означает?
Я уже давно вышел за границы возможностей Истинного Жреца, Лу говорила мне об этом, и не раз. Я перестал стареть — это главный аспект, который вызывал наибольшее число вопросов. Жрецы старели, просто вдвое медленнее. То есть мои десять лет тут должны были сказаться на мне, как пять на обычном человеке. Наследственность у меня была не самая хорошая, то есть разница между двадцатью пятью и тридцатью с копейками должна была быть на лицо. Заметна. Но нет, я выглядел достаточно молодым человеком, если бы не седые пряди, которые остались после выжигания красной шевелюры. Вон, даже Риса невероятно удивилась тому, что мне уже почти сорок лет. Она на полном серьезе считала меня своим ровесником и окончательно приняла факт того, что я в полтора раза старше, только после более близкого знакомства с Орвистом. Который был младше меня.
