Само собой, под таким бешеным натиском каратели дрогнули и вынужденно отступили, продолжая поливать нору, похожую на вход в преисподнюю, и прущих из нее некко магическим огнем. Твари горели, беззвучно падали, погибали, но из огромной норы продолжали вылезать все новые и новые некко, при виде которых даже у Дола, безостановочно отправляющего в ту сторону поисковые сети, дрогнул голос:
— Да что ж за дерьмо тут сегодня творится?!
— Проваливайте, — напряженно велел ему напарник Шэза, Лотон, не отрывая взгляда от медленно пятящихся в нашу сторону коллег. — Маг не должен умереть. Уведи его обратно в форт. Мы прикроем.
Мастер Дол без лишних разговоров ухватил меня за плечо, чтобы утащить прочь от обреченной плантации. А каратели развернулись и бросились на помощь своим. Причем никто из них больше не осторожничал и не вспоминал ни про ценность стоящих рядом деревьев, ни про бочки с шекком, которые в конечном итоге все-таки опрокинулись вместе с повозкой, ни про истерично ржущих лошадей… Кого-то из них случайно задел луч тагора, после чего одним трупом на поляне стало больше. А месте с ним добавилось и шума, и хаоса. Но никто даже бровью не повел. Да и окажись на месте лошади зазевавшийся рабочий, каратели вряд ли особенно расстроились бы.
Сейчас они делали то, что умели лучше всего — убивали и давали остальным шанс на спасение. Но не всем везло — я еще успел увидеть, как один из карателей упал, погребенный под целой толпой голодных тварей. Затем их отряд дрогнул и отступил еще дальше, потеряв еще кого-то. Одновременно с этим твари с деревьев прямо на бегу вылавливали то одного, то другого рабочего, неумолимо сокращая число выживших. Причем все это происходило так быстро, что у меня даже времени не было толком подумать.
Остаться и помочь?
Достать припрятанный под плащом тагор и раскрыться перед карателями?
Использовать монету «разумников»? Или же рискнуть и привлечь к делу барьер в надежде, что в суете никто не обратит внимания на массовый мор среди некко?
— Пошел! — гаркнул вдруг над самым ухом мастер Дол и мощным тычком в спину послал меня почти что в полет.
Твою ж мать… ну и силища у него! Чуть носом землю не пропахал! Да еще и Ули некстати влез, сообщив, что улишши и Пакость летят сюда на всех парах!
Нет. Нельзя им сюда. А то и эти попадут под раздачу. В такой мясорубке каратели уже не в состоянии отличать друзей от врагов и будут палить по всему, что движется, до тех пор, пока всех не убьют или же не полягут сами.
— Вон отсюда! — гаркнул тем временем молодой каратель, едва не сопроводив свой рык еще одним тяжелым пинком, а затем вскинул тагор, выпустил наружу поисковое заклинание и привычным движением спалил рванувшееся в нашу сторону щупальце. — Пшел, кому сказано! Бегом, пока свободен проход!
Я наконец отвернулся и неохотно сдвинулся с места, по-прежнему разрываясь между осторожностью и желанием вмешаться. Уйти просто так, даже не попытавшись помочь, мне не позволяла совесть. Но влезть в разборки с некко, подставляя себя и друзей…
В этот самый момент земля у меня под ногами снова дрогнула, а Ули в голос заверещал что-то предостерегающее. Я машинально бросил взгляд вниз, на явственно зашевелившуюся почву, под толстым слоем которой ворочалось что-то живое. С руганью шарахнулся прочь, непроизвольно нашаривая одной рукой тагор и меняя структуру барьера вокруг монеты Олерона Аввима. В этот же самый момент послышался треск разрываемого дерна. Что-то надрывно заорал сорвавшийся с места одновременно со мной Дол. Практически сразу я почувствовал неудобство в районе копчика, недвусмысленно намекающее, что конспирацию я сейчас все-таки провалю. Затем за моей спиной полыхнуло. В затылок дохнуло нестерпимым жаром, который затем догнала ослепительно белая вспышка, заставившая меня рвануть прочь с удвоенной силой. Еще через тину меня догнал побелевший, как полотно, Дол. Мы прямо на бегу обменялись понимающе-встревоженными взглядами. А в следующее мгновение земля прямо перед нами с шумом и грохотом ухнула вниз, открывая вид на громадную, зияющую пугающей чернотой яму, размерами раза в два превышающую ту, возле которой яростно сражались каратели. И мы, не успев ни свернуть, ни прыгнуть, ни остановиться, на полном ходу туда и свалились. Оба. Прямо на лету воззрившись на стремительно поднимающуюся нам навстречу, невидимую простым взглядом, смертельно опасную тварь, уже вытянувшую в нашу сторону длинные отростки.
На то, чтобы воспользоваться тагором, времени уже не оставалось, поэтому я поневоле потянулся к барьеру, с благодарностью принимая от Изи кровожадный посыл и бешеное желание убивать. А вот Дол, который держал тагор в руке, все-таки успел ответить. Понимая, что ничего хорошего внизу нас не ждет, он выстрелил наобум, вслепую, едва не спалив мне лицо. С его стороны это, наверное, был жест отчаяния, но что может сделать один-единственный тагор против сонмища мертвых душ, решивших объединить силы?
Одинокий луч вспыхнул и погас, поглощенный громадной черно-зеленой массой. Следом за ней в гигантской норе с криком исчез и сам каратель. А сверху, торопливо отращивая когти и зубы, свалился и я, после чего вокруг сомкнулась густая, до отвращения плотная чернота, расцвеченная тонкими зеленоватыми прожилками, радостно вспыхнувшими при соприкосновении с вожделенной добычей.
Поскольку нора оказалась довольно глубокой, то приземление вышло жестким. Если бы не спешно отращенные лапы и чешуя, мне пришлось бы туго. Почти так же, как шмякнувшемуся лицом вниз карателю, на которого тут же насела гигантская тварь и опутала многочисленными щупальцами, благо Дол уже не сопротивлялся.
Однако он, как бы цинично это ни звучало, смог выиграть для меня немного времени. Более того, грохнулся я аккурат на его спину, поэтому ни сознания не потерял, ни злости. Заодно и тварь от него отогнал, не дав ей закончить дело. А когда убедился, что каратель, хоть и истощен, но все же дышит, то сбросил с себя тяжелый плащ, сапоги, куртку, в карманах которой хранил все самое необходимое, сменил матрицу и, скользнув на изнанку, с ходу врубился в жирное черное тело, уже больше не заботясь о конспирации.
Мгновенно раскалившаяся монета тоже подсобила, заставив некко болезненно задергаться. Да и Изя в стороне не остался, жадно вбуравившись в громадную тварь. Под нашим натиском некко протестующе зашипел и заверещал, засуетился. Сверху на нас посыпалась земля. Такие же земляные стены ощутимо завибрировали, вот-вот грозя похоронить нас под собой. Но в узкой норе, где разжиревшей гадине было негде развернуться, оказать достойного сопротивления она не могла. Даже после того, как эта раскормившаяся пиявка начала рассыпаться на части и уже не один, а сотни некко накинулись на нас со всех сторон, источник исправно их иссушал и мгновенно убивал при нарушении невидимой границы. Правда, от Дола я далеко отойти не рискнул — в нем жизненных сил осталось на раз чихнуть. Зато, когда пространство вокруг немного расчистилось, я смог сосредоточиться на барьере. И вот тогда у некко действительно не осталось ни единого шанса.
Правда, на таких больших расстояниях и с таким количеством агрессивно настроенных тварей мне раньше работать не приходилось, однако концентрация и опыт сделали свое дело — барьер внутри громадной норы все-таки откликнулся и благополучно схлопнулся, заключая мечущихся внутри него тварей в одну большую ловушку. Еще через несколько ун она сжалась до состояния длиннющей и тонюсенькой сосиски. А потом и вовсе превратилась в тончайшую нить, внутри которой вместо недавней черноты осталось тлеть всего несколько десятков крохотных золотистых крупинок.
