И словно в ответ кто-то сдергивает «антенны» с моего тела, что-то вкалывает.
– Не волнуйтесь, это антидот для обезвреживания нейротоксинов.
Кажется, руки и ноги шевелятся. Язык понемногу тоже. Сильно уставшими от яркого света глазами, однако с возвращенными в нормальное состояние зрачками, я увидел Мана. Значит, оправился. Впрочем, не совсем; жив, но не вполне здоров, опухший, отечный. А у Рэмбо, приставленного сторожить меня, – столбняк, только глаза пучит. Он получил из шприц-пистолета, приготовленного для меня, хорошую дозу умиротворителя.
– Господи, как я рад. Спасибо, парень, а теперь я сваливаю, хотя точно не знаю куда.
– Сперва, Кид, вы убьете Зеффа, – твердо сказал Ман.
Ого, чувствуется накал.
– Спокойнее, парень, это не компьютерная стрелялка. Предположим, что я грохну твоего дядю, как обещал не только тебе, откручу как-нибудь его поганую башку. Тогда вопрос к тебе. Ты что, так его не любишь? Как-то в твою особую революционность я не очень верю.
– Он меня растлил, когда мне не было и десяти, а наследство оставит своим клонам, которых ему сделать, как посрать, методом ядерного трансфера. Если вообще сдохнет когда-нибудь.
Ага, вот они «пленительные осязания» и «тонкие ощущения» господина Зеффа, педофила по своей основной деятельности. Или по хобби, разница невелика. У «расы свободного духа» мораль утилитарная – унаследованная от светочей и пророков либерализма – Бентама, Локка и Милля. Человек высшего сорта – мерило всех вещей и основоположник своей собственной морали; ни бог, ни царь ему не указ. И чем богаче этот человек, тем больше он мерило и тем больше ему позволено. Педофилия, похоже, в рамках их морали, совсем обычное дело, также как ходить на светские рауты. Ну а новое поколение, в лице Мануэла, раздражено тем, что старое не собирается уходить, хочет его поторопить. И, кажется, я о чем-то догадываюсь.
– Э, приятель, а Обличитель, случаем, не твой ли дабл? Если не твой, ты бы не попал в этот отсек, точно? Ты ведь спустился на том же грузовом лифте, что и Надя. Зачем ты притворялся взрослым дядей?
И мальчик Ман не стал отпираться.
– Обличитель был даблом Джейкоба Бонакасси. Он вытащил вас из проекта «Зефф Итернити», чтобы с вашей помощью покончить с Платформой Бессмертия. Ему не повезло, когда вы, спасаясь от наемников Зеффа, оказались на «Валькирии» и неожиданно свалились ему на голову. Та раскололась, и он впал в кому. Но, с другой стороны, ему повезло, потому что я получил с помощью Нади доступ к его личному дабл-контроллеру и, можно сказать, продолжил его дело. В итоге ваши деймы хакнули деймов Платформы Бессмертия, отчего они превратили хостов в монстров. Они же превратили планктон и нектон в технослизь, которая разрушает «Батавию» и остальные ковчеги. Джейкоб был своего рода революционер, и задача у него была одна – обеспечить победу техножизни: биомехов, технозоидов и такого прочего. А мне и на техножизнь плевать.
– Почему же деймы не восстановили его?
– Они бы охотно восстановили. Но наследники пока спорят: после воссоздания поврежденного мозга будет ли восстановленный Джейкоб Бонакасси той же самой личностью, владеющей той же собственностью. Или это будет новая личность, которая, в лучшем случае, становится в ряд наследников прежнего Джейкоба Бонакасси.
– У дяди Зеффа ты тоже стибрил контроллер, чтобы направить «Батавию» в нужном направлении? Туда, где гуляет ураган и имеется что-то похожее на открывшиеся «источники бездны». Интересно, когда?
На этот раз мальчик только покраснел. И я догадался быстро. Хотя его попку использовали не по назначению, в тот раз он не очень-то и возражал.
– Странный способ получить наследство, мой юный друг.
– Другого не было. И если вы не убьете дядю, то он тогда Всемогущий без пяти минут. Нужен вам такой Всемогущий?
– Ладно-ладно, мальчик Ман, меня долго уговаривать не надо. Я и так давно хочу замочить твоего дядю. Только один вопрос, когда ты получил доступ к контроллерам Джейкоба Бонакасси, почему не убрал психопрограмму из мозга Надиной мамы?
– А оно мне надо было, Кид? Получить партизанку на посту начальницы службы безопасности «Батавии». Она бы обязательно сделала какую-нибудь глупость и сорвала бы мой план.
– И на Надю тебе тоже наплевать?
– Она – забавная и уже целуется вовсю, но надо уметь не привязываться. Привязанность делает нас слабыми.
Ежкин кот! Вот философия.
– Ман, я думаю, что доступ к контроллерам Джейкоба Бонакасси у тебя есть и сейчас. Принудительно заверши психопрограмму у госпожи Бонакасси. И быстренько.
– Ей, может, осталось жить двадцать минут.
– Я же сказал «быстренько», чего непонятного? Пусть хоть двадцать минут проживет нормальным человеком. Это мое условие, Ман.
– Ладно, не парьтесь, сейчас сделаю. Кстати, она родила Надю не от революционера-боливарианца. Зачать Надю она могла только во время пребывания на станции «Юпитер-12».
Но сейчас мне точно не до загадок генеалогии. Ман, прежде чем упорхнуть, перепрограммировал робохира, и тот влил мне бодрящего карбахола. Так что я смог прекрасно рассмотреть Саймона Зеффа, когда тот появился снова. Он вполне чудовище, хотя и прекрасное, как ему казалось. Изумрудный лик, рубины очей, прозрачные кожные покровы, хромированный стебель позвоночника, цветок мозга в хрустале черепной коробки, мужские и вдобавок женские гениталии, мерцающие мышцы «кубиков» на прессе. Сердец, кстати, два; одно на правильном месте, другое, поменьше – слева от желудка. Господин Зефф не только в отличной физической форме, но и украсил себя, как хотел. И, похоже, активно продвигает свой образ на роль божества. Под этой оболочкой копошатся деймы, что должны распространить его могущество на весь мир вслед за его деньгами. Теперь они находятся с ним в синергии, симфонии и всех видах гармонии, опять-таки благодаря моей невольной помощи.
Лишь бы Зефф не догадался раньше времени, что его сейчас уделают, так что оперативно закатываем глаза и беспомощно стонем. Хорошо, что он пока не обращает внимание на то, что с его Рэмбо-официантом сильно неладно, тот будто кол проглотил.
Пока я паясничал, почувствовал инерцию – с «Батавией» что-то происходило совсем нехорошее. Крен сильно прибавил. Еще немного, и будет достигнута точка опрокидывания.
Что ж, пора кончать с этим разукрашенным перцем. Применив разом все конечности, я слетел со стола. И первым делом пнул робохира, чтоб не пробовал меня кромсануть скальпелем или вколоть мне какое-нибудь дерьмо. Тот благополучно завалился на бочок. И оружие нашлось, топор – я к такому типу вооружения уже привык – позаимствовал из средневековой коллекции господина Зеффа, потомка денежных рыцарей.
– Этого вы явно не ожидали, мистер, хотя шарите в одну секунду по миллиону карманов. Теперь проверим, потомок ли вы крестоносцев и отчего у вас мозоли на жопе, от сидения на стуле или в седле.
Завидев собственное оружие в моих руках, хозяин коллекции вначале стал озираться на своего Рэмбо, но когда осознал, что тот совсем дубовый, все же решил доказать, что он не только аристократ денег. И, попробовав изобразить аристократа меча, стал подступать ко мне, лихо вращая клинком из той же оружейной коллекции. Чувствовалось участие хороших учителей фехтования, или же деймов. Поначалу мне тяжело пришлось, особенно, когда он пропорол острием клинка борсетку на моем животе и из нее выпал рулончик туалетной бумаги, запасные трусы и несколько носовых платков. Но, в итоге я сработал топором как крюком и вырвал меч из нечистых рук.
