Девушка не стесняясь обняла меня за шею и улыбнулась от всей души.
— Не переживай ты так. Такова дуальность мира, Роберт, — взгляд девушки неуловимо изменился. Я это почувствовал, не смог понять, что именно изменилось, — только разбитое однажды сердце может кого-то искренне любить.
Странное чувство. Я обнимаю девушку, смотрю ей в глаза, но ощущение, что передо мной не совсем Драмина, а кто-то другой, произносящий вслух ее потаенные мысли. Когда взгляд девушки снова изменился, она густо покраснела и разорвала объятия.
Что. Это. Черт. Возьми. Сейчас. Было?!
Из потока странных мыслей, меня выдернул вошедший в лавку поручик княжича. Сделав всего шаг в мою сторону, он вдруг резко остановился, глядя на меня.
— Четыре часа прошло, а в тебе снова что-то неуловимо изменилось, — поручик указал ладонью себе на грудь. — Вот ты на меня смотришь, Кощей, а у меня в груди всё стынет.
Я пожал плечами. Значит, мой взгляд теперь можно почувствовать. Это плохо. Можно забыть о скрытном передвижении вблизи существ с развитым восприятием.
— Господа! — рявкнула Львица из-за прилавка. Рядом ней стоял сладко зевающий Магл. — Элиры! Я ко всем вам разом обращаюсь. Выберите заклинание и проваливайте из Академии. Я не для того ваши задницы последние две недели берегла, чтобы вы померли от собственной глупости. Напомню, слуги Древних вас всех всё еще ищут.
Наманикюренный палец Львицы указал на меня.
— А тебя, Кощей, я не хочу видеть в Академии как можно дольше! Ты не просто студент, а студент-катастрофа. Ни разу в жизни не встречала никого, кто мог бы влипать в неприятности с такой завидной регулярностью.
* * *
Уже через пять часов после выезда из Академии, я под утро с Окуром добрался до дома, в который на время переселили мою семью. Проспал до полудня и проснулся только когда из гостиной начали доноситься знакомые голоса. Мама и Камилла накрывали на стол, звеня посудой и столовыми приборами. За окном уже был день и с неба падали крупные хлопья снега.
Я слышал и другие голоса. Окур о чем-то говорил с другим обладателем мужского голоса. Я узнал слепок ментата не сразу. Но когда понял, кто это, вскочил с кровати и одевшись побежал вниз со со второго этажа.
— Папа! — я сгреб отца в охапку, прервав начавшийся у него спор с Окуром.
Гард Кхан, мой родной папа, появлялся в нашем доме крайне редко. Мы сегодня впервые за весь год увиделись.
— Роберт! Очнулся, наконец! — когда я отпустил отца, он по дружески хлопнул меня по плечу. — Сын, да ты вырос! Меня как пушинку поднял. Да и уровень у тебя ого-го-го каким должен быть.
— Девяносто седьмой! — выпалил я, продолжая радоваться.
Папа на секунду затих, а потом медленно покачал головой.
— Девяносто седьмой. Меньше чем за год…
Окур кашлянул в кулачок.
— С вашего позволения, вмешаюсь, — поручик глянул на моего отца. — Роберт набрал эти уровни за последние четыре месяца, господин Кхан.
— Девяносто седьмой… — папа снова покачал головой. — У меня пятьдесят первый уровень в мои-то сорок девять лет. Считай, полтинник уже! И тридцать лет в армии. Я отчетливо помню лица людей… хотя нет. Сегодня не тот день, когда стоит рассказывать о таких вещах.
Папа огляделся в гостиной, нашел взглядом пару пледов и, подняв их, сказал маме:
— Марго, я с сыном на крыле посижу. Будь добра, сделай нам две чашки какао с маршмеллоу.
Мама в ответ тихо проворчала.
— Два года, как в разводе, а он все командует и командует. Вот появится другой мужик в доме, и перестанешь ты сюда ходить.
Ее расслышали все. И я, и довольно улыбающийся отец, и Окур, разглаживающий усы.
— Помогу дамам накрыть на стол, — прогудел поручик резко напрягшемуся отцу. — Всё-таки, Новогоднюю ночь я проведу вместе с вашим семейством. А мужчине должно помогать слабым женщинам.
Мне было жутко интересно, как же папа отреагирует, но он сохранил лицо, хотя его ментат и пылал злостью.
— Пойдем на крыльцо, Роберт. Что-то мне свежим воздухом подышать захотелось.
Сев на ступеньки крыльца дома, мы укутались в пледы и я рассказывал отцу обо всём на свете. Только начав говорить, я понял, как сильно мне не хватало таких душевных разговоров. Папа не осуждал, не оценивал, лишь качал головой или смеялся в особенно колкие моменты.
Я рассказал ему об уходе Марины, о том, как пошел в Академию Магии, чтобы не попасть под призыв в армию Российской Империи. Как оказалось, отец знал об Индексе.
— Роб, я же шпион, как-никак, — отец усмехнулся. — Нам о таких вещах, как Индекс, знать положено, буквально на каждом задании. Я слышал от коллег из разведки, что можно получить технику Дворца Духа через Академию Магии. До тебя многие пытались, но только теряли очки соцкапитала. Но чтобы сразу семь слоев… о таком слышу впервые.
При упоминании княжича и поездки в Ордо, папа расхохотался.
— Мда-а-а-а, сын. Тебе, я смотрю, никакие государственные секреты доверять нельзя. Ты о них всем встречным рассказывать начнешь, — и он так ржал несколько минут. Отсмеявшись добавил. — Я слышал про энергетические реакторы нового типа. Проект курирует дом Романовых. Потом новость о них затихла из-за волны арестов грязнокровок. В бюро говорят, нашелся какой-то документ со списком слуг Древних, прячущихся в Империи.
— Ну-у-у пап, тут такое дело…
Во время рассказа о Черной Тревоге, я впервые в жизни увидел фэйспалм в исполнении моего отца.
— Роберт…. а я то, старый дурак, думаю, чего вас опять на новый адрес переселили? — папа всё сокрушался. — И ведь мог догадаться. По датам же всё совпадает. Но я удивлен, сын! Словами не передать насколько. Твоя команда нашла аж четыре ключа и три подсказки. Это вдвое больше, чем во время предыдущей Черной Тревоги, случившейся семь лет назад в Российской Империи.
Снег всё шел, а я рассказывал отцу о том, как появился в ангаре, не дал Урсуле с собой покончить и очнулся уже в больнице. Как сунулся в Челябинск, нашел старую ведьму и увидел Марину в объятьях другого мужчины. Как Костас орал на меня посреди заваленной трупами квартиры.
— Твой друг прав, сын, — отец добродушно улыбнулся. — Всем взрослым мужикам хотя бы раз в жизни разбивали сердце. Одних это ломает, а другие встают с колен и бьют судьбе сапогом по зубам. Жизнь продолжается. Этот твой Костас хотел сказать следующее. Никакая женщина, сама по себе, не сделает тебя счастливым. Роберт, тебе не без Марины плохо. А с самим собой.
Папа взял снег со ступеньки крыльца и скатал из него снежок.
— Баба мужику не должна его внутреннюю пустоту заполнять, — отец указал себе на грудь. — Ты думаешь почему мы с твоей матерью разошлись? Мы сошлись, была страсть, твое зачатие и всё это встало на семейные рельсы. Я видел перед собой умную, красивую, рассудительную женщину с потрясающей фигурой. Однако уже через полгода мне стало ясно, что я не люблю Марго. Стал домой реже приходить. Потом чаще ругаться и не слышать, чего хотим друг от друга. В общем, сын, я, твой отец, Гарх Кхан, хороший пример того, что не стоит строить семью исходя только из интимного влечения. Это уже не семья, а брак, в худшем значении этого слова. Важно любить женщину, которую ты выбрал себе в жены. А вот если в сердце ничего не ёкает, но в штанах жмет, то это любовница, максимум — временная девушка, но никак не будущая жена.
