Редклиф прищурился и отложил четки.
Слишком много совпадений. Похоже, кому-то очень хотелось, чтобы он поверил в измену жены. Навскидку он назвал бы сразу двоих – Монта и Дейзи. А на самом деле желающих могло оказаться гораздо больше.
Редклиф замер на месте, обдумывая эту мысль, а потом резко развернулся и вышел из комнаты.
Александра Эйден
До самого утра я не сомкнула глаз, мысленно возвращаясь в минувший вечер и пытаясь вспомнить, как оказалась в комнате портнихи. Но так и не смогла этого сделать. Все, что происходило между моим разговором с Альбертом и тем моментом, когда я увидела стоящего в дверях Редклифа, словно вырезали из памяти. Целый кусок жизни пропал, и я не могла сказать, что делала или что говорила.
Усталость брала свое, но напряжение не отпускало. Оно застряло внутри несгибаемым железным прутом, не позволяя ни лечь, ни сесть. И я то расхаживала по спальне, то замирала рядом с окном, чтобы потом снова продолжить изрядно надоевшую ходьбу.
Небо за окном посерело, предвещая скорый рассвет. На востоке появилась тонкая красная полоса, повторяющая линию горизонта. В кустах внизу завозились птицы. Не так давно садовнику удалось привести в порядок заросли дрока, и их облюбовала стайка овсянок. Сейчас они пробовали голоса, торопясь возвестить о наступлении нового дня. Обычно мне нравилось слушать их веселую перекличку, но сегодня все было иначе. Обыденность простых и привычных уже вещей заставляла еще сильнее сожалеть о том, что все изменилось. И мне хотелось повернуть время вспять, оказаться в своем недавнем прошлом, чтобы не допустить того, что случилось на приеме.
Когда отворилась дверь, я даже не сразу поняла. И только увидев вошедшего в комнату мужа, застыла рядом с креслом и сжала руками позолоченную завитушку на его спинке.
– Не спишь?
Редклиф выглядел мрачным. Но при этом я не чувствовала в нем ни холода, ни ледяной ярости, ни презрения. Смотрела на бледное, словно посеревшее лицо, и чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Когда-то я думала, что люблю Берти. Но сейчас, глядя на мужа, понимала, что то была совсем не любовь. Редклиф, даже такой холодный и отчужденный, поверивший в мою измену, все равно оставался невероятно близким. И у меня внутри все переворачивалось не только от своей боли, но и от той, что терзала мужа. Я ведь знала, каково это, ощущать, что тебя предали.
– Редклиф, пожалуйста, выслушай меня…
Голос сорвался, но я должна была сказать, должна была объяснить, что не виновата в произошедшем! Должна была залечить рану, нанесенную своей собственной рукой.
– Тихо, Сэнди.
Редклиф сделал шаг вперед и прижал меня к себе. А я растерялась. Вдыхала привычный аромат кожи, табака, можжевельника – и не понимала, как это возможно. Хотела что-то сказать, как-то оправдаться, но из горла вырвался лишь придушенный всхлип.
– Тихо, девочка, – шептал муж, гладя меня по спине. – Все закончилось.
Голос Редклифа звучал хрипло. В нем отчетливо слышалось волнение, совсем как тогда, в подземелье.
– Прости, что усомнился в тебе. Прости, что не поверил своему сердцу.
Руки на моих плечах сжались сильнее, из губ Редклифа вырвался еле слышный вздох, и в этот момент железный прут внутри меня сломался и осыпался мелкой стружкой. А вместе с ним словно выпустили воздух.
– Сэнди! – подхватывая на руки, встревоженно выкрикнул муж. – Что? Тебе плохо? Не молчи! Позвать доктора?
– Нет. Мне не плохо.
Я помотала головой и сильнее прижалась к широкой груди.
Внутри смешалось столько всего – облегчение, удивление, радость, неверие, – что я не могла сосредоточиться. Но мне надо было услышать.
– Ты мне поверил?
Я подняла глаза, встретившись со встревоженным взглядом. Мне нужно было знать. Мне необходимо было знать, что Редклиф не сомневается в моих словах.
– Да. Поверил, – твердо сказал муж, укладывая меня на постель и принимаясь аккуратно расстегивать мелкие пуговицы лифа.
Я так и оставалась в вечернем наряде, даже не замечая, насколько от него устала.
– Но почему?
– Ты моя жена.
Редклиф сказал это так, словно подвел черту подо всем произошедшим. И я почувствовала, как расправилось сжавшееся в холодный комок сердце, как легче стало дышать, как с души спал тяжелый груз.
– Куда смотрела твоя горничная? – нарочито сердито произнес муж. – Почему она не помогла тебе переодеться?
– Я ее отослала. Не хотела никого видеть.
Сейчас, когда отпустило сковывающее меня напряжение, я почувствовала страшную усталость. Редклиф осторожно избавлял меня от одежды, его руки были нежными и аккуратными, и я поддавалась их ласке, стараясь забыть об оставшейся позади долгой одинокой ночи.
– Тебе нужно отдохнуть, – укрывая меня, тихо сказал муж.
– Почему ты так долго не приходил?
– У меня были дела, – уклончиво ответил Редклиф и отвел взгляд, но я успела заметить в нем характерный стальной блеск.
– Ты виделся с Монтом?
Я приподняла голову с подушки и уставилась на мужа. Тот неохотно кивнул. И по тому, как хищно он прищурился, поняла, чем закончилась эта встреча.
– Альберт жив?
– Жив, но не совсем здоров, – после короткой паузы ответил Редклиф, и на его щеках заходили желваки. – Видит Рив, ему повезло, что он приехал с Блэком, иначе я бы не мелочился. А так всего лишь укоротил его длинные руки. Чтобы не брал чужое.
– Дуэль?
– Да. Все по правилам, – жестко усмехнулся муж и тут же сказал: – Тебе нужно отдохнуть. Не думай больше ни о чем плохом, Сэнди. Все позади.
– Ты точно не пострадал?
– Нет, – твердо ответил Редклиф и подтянул одеяло выше, укрывая меня почти до подбородка.
Муж не торопился убирать руки. Разгладил шелк покрывала, легко коснулся моей щеки, а потом провел по рассыпавшимся по подушке локонам и замер, прикрыв глаза. И я тоже замерла, не желая нарушать установившееся между нами хрупкое равновесие.
– Тебе нужно поспать, – тихо сказал Редклиф, по-прежнему продолжая гладить мои волосы.
– Не могу, – вздохнула в ответ и спросила то, что меня мучило: – Ты узнал, как я оказалась наверху? Я ведь совсем ничего не помню.
– Ты и не могла запомнить, – легко коснувшись моей щеки, ответил муж. – Монт применил артефакт подчинения. Выкрал его из хранилища Тайной канцелярии. И теперь этому ублюдку придется объясняться со своим будущим тестем. А уж что с ним сделает Блэк… Боюсь даже представить.
Я откинулась на подушки. Что ж, Редклиф во всем разобрался, справедливость восторжествовала. Вот только в душе все равно затаилась грусть. Муж поверил не мне, а фактам. Нет, хорошо, что все разъяснилось, но как бы мне хотелось, чтобы между нами было больше доверия! Хотя, наверное, для нас обоих это не просто.
