Довольно долго я осуждал себя за принятое решение. Я даже начал судить себя по этой ошибке и позволил ей определять, кто я есть. При этом мне не хотелось обсуждать все это с коллегами, поскольку я испытывал когнитивный диссонанс и не мог разобраться в самом себе. Сегодня я по-прежнему не горжусь этим решением и, если бы ситуация повторилась, вероятно, поступил бы иначе (ретроспективный отказ от предубеждения). Однако я понял кое-что еще: это был один из редких случаев, когда я положился не на то, что ценю больше всего в жизни, – желание поступать «правильно», – а на то, что лучше выглядело в электронной таблице, – и это привело к болезненному опыту.
То, что я воспринял как экзистенциальную ситуацию на личном и организационном уровне, оказалось захватывающей возможностью чему-то научиться. Этот случай помог мне понять, как проявлять больше эмпатии к людям, которые сталкивались с подобными решениями, а также научил меня тому, что «черных» или «белых» решений просто не бывает. Я начал по-другому воспринимать мир. Когда я сталкиваюсь с кризисами сегодня, то вспоминаю ту ситуацию, пытаюсь собрать всю возможную информацию, а затем обращаюсь к тому, что называю «информированным внутренним чутьем». Таким образом я чувствую себя спокойнее, у меня есть ощущение, что все так или иначе наладится, даже если прямо сейчас так не кажется. Еще я более четко осознал, что влияет на мои решения, и теперь прекрасно знаю о том, что если я не честен сам с собой относительно страхов и желаний, то мной легче манипулировать.
Как сказал Ричард Уайзман, «если случилось что-то плохое, смотрите в будущее»
[53]. Осознав, что самые сложные ситуации могут стать ценными жизненными уроками, теперь я спрашиваю в ситуациях, которые кажутся мне действительно непростыми: «Будет ли это по-настоящему важным спустя 10 лет? Если нет, зачем так тревожиться? Если да, то как я могу прямо сейчас повлиять на ситуацию таким образом, чтобы она превратилась в возможность чему-то научиться?» Когда мне надо приободриться, я часто вспоминаю цитату, с которой меня познакомила Грейс Гульд, основательница Школы цифровой эры (School of the Digital Age – SODA). Ее версия знаменитого высказывания
[54] Джона Леннона звучит так: «В конце концов все сработает, а если пока не работает – значит, это еще не конец!»
Еще один подход, который предлагает Уайзман, заключается в том, чтобы исследовать альтернативные варианты развития событий, то есть то, что могло бы произойти (мы вернемся к этому в главе 9). В результате автомобильной аварии, о которой я рассказал ранее, я мог остаться парализованным или даже умереть; без дополнительных инвестиций мы бы уже в самом начале оказались в финансовом кризисе и т. д. Уайзман рассказывает об интересном эксперименте. Его исследовательская команда представила людям, считающим себя «везунчиками» или «неудачниками», следующий сценарий: «Представьте, что вы находитесь в банке. Вдруг врывается вооруженный грабитель, стреляет и попадает вам в плечо. Ранение нельзя назвать серьезным, и вам удается спастись». Люди, идентифицирующие себя как «неудачники», говорят, что с ними «постоянно случается» нечто подобное и это просто очередная неудача в целом ряду несчастных случаев. «Везунчики» же осмысляют эту ситуацию как то, что могло закончиться намного печальнее: «Пуля могла убить меня» или «Меня могли ранить в голову».
Что же происходит?
Везучие люди склонны выбирать альтернативные сценарии, которые могли иметь худшие последствия. Невезучие же в качестве альтернативных называют более удачные сценарии и, ко всему прочему, утверждают, что это «история всей моей жизни». Кроме того, «везунчики» чаще сравнивают себя с теми, кому повезло меньше (например, с человеком, которого все-таки убили во время ограбления), тогда как «неудачники» обычно сравнивают себя с теми, кто оказался удачливее (например, с людьми, которые вообще не пострадали).
В общем, мысли человека в итоге развиваются по нисходящей или восходящей спирали: невезучий человек приводит себя в отчаяние сравнением с теми, кто оказался в лучшем положении, в то время как удачливый предпочитает сравнивать себя с теми, кому еще хуже, и смягчает собственное невезение. Угадайте, кто из них, по всей вероятности, чаще будет испытывать серендипность в своей жизни?
Мы – то, что мы говорим (и как мы говорим)
Эксперименты Уайзмана также продемонстрировали, что невезучие люди склонны полагаться на неэффективные способы избавиться от невезения, вроде суеверий или обращений к гадалкам
[55]. В свою очередь, везунчики склонны брать все под контроль и часто задаются целью найти первопричину проблемы, чтобы извлечь урок из ситуации. Отношение к происходящему отражается в речи: если мы говорим что-то вроде «Это случилось со мной», то осмысляем произошедшее как пассивное усилие и становимся покорными жертвами судьбы. Но стоит сосредоточиться на элементах, которые действительно можно контролировать, как мы становимся кузнецами своей удачи.
Стоит подчеркнуть, что базовый уровень серендипности будет сильно различаться у ребенка, рожденного в привилегированной семье из развитой страны, и малыша, появившегося на свет в нищем Кейп-Флэтс. И все же наше исследование (как и многие другие) показало: несмотря на разный начальный уровень и на то, что структурные ограничения (например, динамика власти) часто становятся существенной проблемой (иногда полностью лишая человека возможностей возникновения серендипности), собственную серендипность могут создать самые разные люди – от бывшего драгдилера в ЮАР до руководителей мирового уровня. Эти люди не умнее других, но они иначе смотрят на мир и благодаря этому чаще принимают лучшие решения и испытывают больше серендипности.
Таким образом, наше восприятие ситуации – особенно когда она кажется настоящим невезением – имеет решающее значение. Существует множество способов развивать эмоциональные и когнитивные основания, чтобы создать новый способ восприятия. Это такие методы, как медитация, расписывание абстрактной задачи (или даже страха) на конкретные действия
[56], фокусирование внимания на положительных аспектах ситуации и сопутствующее понижение риска негативных. Множество интересных экспериментов продемонстрировали, что самоисполняющиеся пророчества особенно хорошо применимы к нашему способу восприятия мира: когда мы думаем, что все будет хорошо, то часто все действительно становится хорошо – но также верно и обратное. Мы буквально воплощаем в жизнь то, что говорим.
