Пик Энгельса для Ильи был первым в его жизни шеститысячником, и восхождение на него не заладилось с самого начала. Руководитель и главный тренер экспедиции Григорий Артеменко навязал к ним в группу скалолазку из сборной города Катерину Кузнецову. Катерина была неоднократной чемпионкой города по скалолазанию, но как альпинистка она не котировалась, и вообще, Илья был убежденным противником участия женщин в восхождениях сложнее третьей категории, поэтому он сразу стал возражать против ее участия в высотном восхождении. Однако Артеменко был непреклонен, и Илье пришлось подчиниться и пойти на восхождение с Кузнецовой, которую он воспринимал как обузу. Его мрачные предчувствия не замедлили подтвердиться: Катерина выдохлась еще на подходе. Группа с первых же часов стала выбиваться из графика, пройдя ледник не за один световой день, как планировалось, а за два.
Илья с Ренатом были самыми молодыми участниками восхождения на пик Энгельса, руководил которым тридцатишестилетний кандидат в мастера спорта по альпинизму Юрий Борисенко.
Пять альпинистов: Илья в связке с Ренатом, Юрий Борисенко с Всеволодом Грищенко и Катериной Кузнецовой, — ползли, еле переставляя ноги. На второй ночевке Илья поставил перед капитаном команды вопрос ребром: группа к восхождению не готова, нужно поворачивать назад. Борисенко, чувствуя себя далеко не лучшим образом (высота авантюризма не терпит), колебался, понимая, что Илья прав… Но тут подала свой заморенный голос Катерина:
— Че вы, мужики, сачкуете, над вами же весь лагерь смеяться будет! Вы идите, а я вернусь в лагерь сама…
— Юра, ты в своем уме?! — настаивал на своем Илья. — Как бабу можно одну отпустить на ледник?
Борисенко, явно не годившийся на роль лидера, сник. С одной стороны, ему очень хотелось заполучить в книжку альпиниста запись о руководстве восхождением категории сложности 5А (выше шести тысяч метров меньше категории не бывает, высота сама по себе уже сложность, и группа вскоре в этом жестоко убедится), с другой же, он признавал, что Илья, бесспорно, прав. Катерине нужно кого-то выделить в сопровождение, но тогда группа развалится, ведь меньше четырех человек на высотное восхождение, по правилам советского альпинизма, идти нельзя.
Борисенко уже было согласился с Ильей, что надо всем возвращаться в базовый лагерь, но тут к ним подошел проверяющий из Москвы от федерации альпинизма СССР Волченков и сам предложил отвести Катерину вниз, после чего все аргументы Ильи, что надо отказаться от восхождения, рассыпались. От бабы, которая на корабле, как известно, к несчастью, они избавились, и теперь, казалось, ничто не помешает им взойти на пик Энгельса. Но у природы свои законы, и они явно были не на стороне команды. Мало того, что Артеменко отправил на высотное восхождение группу без каких-либо средств связи (все радиостанции забыли в городе), так еще не было четко оговорено контрольное время их возвращения в базовый лагерь. Четверка альпинистов была полностью предоставлена самой себе, и, случись что, помощь в лучшем случае могла подойти только дня через три.
Илья, преодолевая дикую головную боль, плелся наравне со всеми, пять шагов вверх — минута отдыха, еще пять шагов — и снова отдых… Шесть тысяч без соответствующей акклиматизации — высота коварная. На предвершинный гребень вышли, когда уже окончательно стемнело. На пронизывающем ветру кое-как поставили палатку. Беспокойная ночь прошла почти без сна. Практически ничего не ели. Организм не принимал даже такой проверенный на высоте продукт, как сало. Открытая банка сгущенки вызывала приступ тошноты, и весь их ужин в ночь перед выходом на вершину состоял из разделенной на четверых таранки и глотка бледно заваренного чая из талой воды.
В продуваемой всеми ветрами палатке было очень холодно, и рассвет альпинисты встретили с облегчением. Солнце — это жизнь… Но… Почему так странно ведет себя капитан? Илья, забыв о собственных недомоганиях, не на шутку встревожился.
— Юра, что с тобой?
— Все нормально… — с трудом разлепив губы, прошептал Борисенко.
— Какой на фиг нормально, если ты самостоятельно повернуться не можешь! — испугавшись, воскликнул Илья.
— Ничего… Наверное, с желудком что-то…
Ренат с Севой, натягивая на ноги промерзшие за ночь вибрамы, беспокойно посмотрели на капитана.
— Юр, ты это… потерпи маленько, вершина же вот, триста метров отсюда — рукой подать! Мы только быстренько сбегаем, поменяем записку и обратно. Когда еще сюда попадем? — начал уговаривать Борисенко Сева Грищенко. Ему очень нужно было это восхождение, чтобы закрыть первый разряд по альпинизму, а тут из-за слабости капитана команды долгожданная вершина уплывала на глазах.
— Вы что, совсем охренели — вдвоем идти! — возмутился Илья.
— Почему вдвоем, а ты? — недоуменно спросил Ренат.
— Я останусь с ним! — Илья кивнул в сторону провалившегося в небытие Борисенко.
— Эй, Юр, ты это чего? — затормошил его Сева.
Борисенко очнулся и затуманенными глазами посмотрел на Севу.
— Мы же не на Эвересте! — горячо принялся убеждать ничего не соображающего капитана Сева. — Вон Бершов с Туркевичем оставили на восьми тысячах обморозившегося Мысловского с Балыбердиным и ночью на Эверест шустро сбегали, теперь герои на весь мир, а у нас только утро и вершина всего-то шесть пятьсот!
— Хорошо, идите… — прохрипел Борисенко и закрыл глаза.
— Илья, в общем, мы туда и обратно, — Сева решительно взял руководство на себя. — А ты присмотри за Юрой, — наставительно произнес он.
— Ладно, мужики, только не рассиживайтесь там, мне очень не нравится его состояние, — проворчал Илья, кивнув в сторону поникшего капитана.
— Да мы мигом! — бодро заверил его Сева, забирая остатки продуктов и аптечку.
Илья с тревогой смотрел вслед медленно удаляющейся двойке. Самочувствие же Борисенко не улучшалось. Вроде (с его слов) у него ничего не болит, но почему тогда полностью утрачена координация движений? Юра не смог без его помощи даже застегнуть спальник, не говоря уже о том, чтобы вылезти из палатки.
Бесконечно стали тянуться часы, но передовая связка и не думала возвращаться. «Спят они там, что ли?» — метался по гребню Илья, начиная понимать, что не прими он экстренных мер, все их восхождение может закончиться трагически. Борисенко уже не ориентировался в пространстве и временами нес какой-то бред.
Аптечки нет, осталась только небольшая фляжка спирта. Илье единственной спичкой удалось развести примус (Грищенко, как человек курящий, спички прихватил с собой) и приготовил подобие чая. Затем в тепловатую жидкость добавил спирт и стал с ложки поить этой смесью Борисенко, надеясь, что хоть какая-то энергия попадет в его застывающие сосуды.
Высота тем временем прожорливо отбирала силы. Борисенко угасал на глазах, но к вечеру немного пришел в себя. Замерзнуть спирт не дал, во всяком случае, нитевидный до этого пульс чуть улучшился.
— Где ребята? — была первая фраза очнувшегося капитана.
