Неприятный ветер подхватывал капли дождя, швыряя их в спешащих по домам редких прохожих.
Город лишился всех своих красок, улицы опустели.
Вдалеке раздался звук сирены. Неужели пожарная машина?
Зайдя в лапшичную, Мастер обнаружил, что он — единственный посетитель. Это заведение никогда не закрывали на безлюдное время между полуднем и ужином, так что в него всегда можно было зайти за поздним обедом.
— Добро пожаловать! Ну и погодка! — Обычно неприветливый хозяин был подозрительно бодр.
— А ветер! Буквально чуть-чуть прошелся — и весь промок…
— Вот, возьмите, — хозяин лапшичной протянул Мастеру хлопковое полотенце тэнугуи
[79], которым тот вытер голову и плечи.
— Холодную дзару-соба
[80] и пиво, пожалуйста.
— Как у вас дела?
— На сегодня закрываемся. Посетителей в такую непогоду нет, а будет еще хуже.
Мастер, проследив за тем, как хозяин лапшичной открыл для него бутылку пива, ощутил беспокойство — не хватало привычного звука, который издавала пробка при открывании напитка. Дождь снова усилился.
Шум дождя, яростно барабанящего по крышам из оцинкованной жести, поглотил все вокруг.
— Ого!
Двое мужчин ошарашенно посмотрели на потолок. Шум был настолько сильным, что его невозможно было игнорировать.
Приступив к закускам с васаби и запивая их пивом, Мастер снова услышал звук сирен.
— Странно! Сегодня много пожарных и «Скорых».
— Неужели пожар?
— Тушить что-то в такой дождь?
В ушах звенело от воя сирен, смешавшегося с неистовым рокотом дождя.
Это был звук чьей-то беды, пробудивший в нем беспокойство.
Звук сирен не прекращался. Стоило одной наконец затихнуть вдали, как появлялась следующая.
Было сложно сосчитать количество прибывших машин.
— Да что ж такое…
— Странно.
Хозяин включил телевизор, стоявший на маленькой полочке под самым потолком. Опять крутили какой-то старый телесериал, новостей не было.
Когда Мастер разделался с лапшой и поданным к ней чаем, дождь в очередной раз затих.
Он выглянул в окно. Листья аралии в саду позади лапшичной медленно раскачивались.
— Кажется, затих… Спасибо за угощение! Поспешу домой.
— Стоит поторопиться. Всегда пожалуйста!
Расплатившись, Мастер вышел на улицу — и инстинктивно поморщился от резкого ветра.
Пусть дождь и ослаб, он по-прежнему неприятно бил прямо по лицу.
В следующее мгновение Мастер застыл на месте.
Прямо перед магазином стоял кто-то еще. Совсем рядом.
Словно сцена из его воображения ожила и предстала сейчас перед ним.
Пепельно-серая фигура с острым профилем.
Не замечая, как дождь яростно колотит со всех сторон, молодой мужчина не отрываясь смотрел на свиток в витрине лапшичной.
Как долго он стоял здесь?
Плаща-дождевика при нем больше было. Белая рубашка промокла насквозь, так что можно было разглядеть майку под ней; брюки стали черными, а с козырька кепки струями стекала вода.
Казалось, он не замечал, что за ним наблюдают.
«Всегда так. Я вечный наблюдатель, которому нет места в его мире», — вдруг с досадой подумал Молодой Мастер.
Мужчина стоял абсолютно неподвижно, разглядывая свиток.
Мастер, стоя рядом, рассматривал его профиль.
Хорошо присмотревшись, он заметил, что губы мужчины двигаются, словно тот что-то беззвучно бормотал.
В его облике было что-то новое, необычное. Какое-то спокойствие, удовлетворенность, облегчение вперемешку с усталостью.
«Где же он был все это время, прежде чем пришел сюда? Его не было здесь, когда я пришел. Чем он был занят? Под таким сильным дождем… Что принесло ему умиротворение? Где и чем он занимался?»
Мастер ломал голову.
Он никак не мог расслышать, что же бормочет молодой мужчина.
* * *
Молодой мужчина повторял снова и снова…
Наконец-то я нашел ответ.
Это — мой ответ.
8
Цветочный голос
I
Fami-res
[81]— странное слово, правда?
Не думаете? А я всегда так считал.
Конечно, я понимаю, что на самом деле это сокращение для «семейного ресторана» — family restaurant, — но я всегда слышу сочетание family-less, то есть «без семьи, бессемейный»; ничего не могу с собой поделать. Да, как обычно говорят, например, sex-less — «бесполый».
Я заметил, что семейные рестораны, с большими столами и хорошим освещением, часто используют для деловых совещаний.
Мне кажется, в них редко увидишь настоящую семью, вместе обедающую за одним столом, — они приходят сюда разве что по особым случаям. Когда я бывал там в вечерние часы, то обычно встречал одиночек, родителей или детей, которым некуда пойти, студентов — как раз бессемейных. В это время там можно увидеть только людей с какими-то дефектами или семьи, с которыми что-то не так, — словно темные пятна посреди ярко освещенного пространства.
Эти посетители никогда не улыбаются.
Я заметил это недавно. Они точно знают, что официанты улыбаются им только потому, что так предусмотрено инструкциями. Они и сами приходят сюда не за тем, чтобы провести время в семейном заведении. Им нужно убить время, они не хотят возвращаться в холодные одинокие дома или просто решили на время сменить обстановку. Возможно, это не самое подходящее место, но им достаточно и его. Обе стороны — и клиенты, и работники — понимают это, потому даже не пытаются улыбнуться или спрятаться за радостным выражением лица. Каждый из них приносит с собой свои проблемы.
