Иногда она говорила очень странные вещи.
Например, часто задумчиво произносила: «После потери зрения я наконец смогла видеть».
Или ненароком говорила: «Я словно могу видеть руками, ушами или даже лбом». Помню, я содрогнулась, услышав это.
Потому-то я много раз собиралась навестить ее в том доме после случившегося, чтобы расспросить обо всем. Должно быть, она видела все, что тогда произошло.
Она должна была знать, кто на самом деле преступник.
XV
Я не знаю, где сейчас Хисако. Наверное, по-прежнему живет за границей.
Во время моей работы над «Забытым фестивалем» мы какое-то время переписывались, но потом потеряли связь. Зная ее, я не сомневаюсь, что все в ее жизни сложилось наилучшим образом. Возможно, она даже смогла вернуть себе зрение. Мне хочется думать, что ее глаза вновь обрели возможность видеть окружающий мир. Потому у меня нет желания выяснять, так ли это на самом деле.
На улице и правда очень жарко. Близится время закрытия парка, но жара и не думает спадать. Мой платок уже насквозь промок.
Какое письмо? А, та история с письмом…
Это так и осталось тайной. Кому и зачем было адресовано то послание? В чем был его смысл и кто такая Юджиния — неизвестно до сих пор.
Во-первых, нет доказательств того, что письмо оставил преступник. Почерк автора проанализировали, но эксперты не смогли выяснить, была ли травмирована рука, которой его написали. Несомненно, его отпечатки были на письме, но сложно сказать, из-за того ли, что он был его автором, или попросту случайно прикоснулся к нему, доставляя саке.
В конце концов все посчитали это письмо лишь подтверждением его сумасбродных идей.
Юджиния…
Имя не слишком распространенное, так что, должно быть, это какая-то цитата или отсылка. Но, несмотря на тщательное расследование, полиция так и не смогла выяснить, на кого оно указывает.
Я не уверена, что письмо вообще было получено предполагаемым адресатом.
Это навсегда останется тайной.
XVI
Вдруг пошел дождь. Дождь здесь всегда подкрадывается к тебе, прежде чем ты заметишь, как вокруг все потемнело. Где бы нам укрыться?
Крупные капли. Такой дождь не должен продлиться долго.
Судьба. В этом мире все завязано на судьбе.
Сегодня со мной приключилось занятное совпадение.
Когда я прибыла на станцию, мне показалось, что в толпе мелькнуло знакомое лицо. Кажется, мы сразу узнали друг друга, но так и не смогли вспомнить имена.
Мы обе застыли на какое-то время, а затем одновременно вспомнили.
Это была женщина-полицейский, помогавшая работать над тем делом. Она собирала показания женщин и детей.
Меня тут же захлестнули воспоминания. Она, должно быть, уже на пенсии…
Мы перебросились парой фраз, и она вдруг заговорила о деталях первого допроса, который проводила с Хисако Аосава. Я не знала о них, когда писала «Забытый фестиваль».
Это касалось того разговора о белых цветах индийской сирени.
Это был шок — для меня, конечно. Я была потрясена, узнав, что сразу после произошедшего Хисако рассказала полицейским о синей комнате и тех белых цветах.
Знай я об этом раньше, «Забытый фестиваль» получился бы совсем иным.
XVII
Так что же именно вы хотите знать?
Хотите использовать мой «Забытый фестиваль» для того, чтобы написать свою книгу?
Мне переписать «Забытый фестиваль»?
Что ж, я могла бы написать еще одну книгу, но она принадлежала бы лишь мне, а не вам. И уж точно я не стала бы вновь писать о том же.
Настоящий преступник? Нет, я говорила не об этом… Ну, я не уверена. Я правда не знаю.
В сущности, все очень просто.
Когда в доме, где живут десять человек, неожиданно погибают девять и выживает один, кто же преступник? Это вам не детектив. Ответ прост: преступник — выживший.
Вот о чем я.
Преступник — Хисако?
Не знаю, что и думать. Не могу ни подтвердить это, ни опровергнуть. Нет доказательств или оснований это утверждать. Однако после сегодняшних открытий я могу сказать одно — выживший и есть преступник. Вот и всё.
Как же жарко! Поглядите, какие огромные капли! Не похоже, что дождь прекратится в ближайшее время. Он словно только взбалтывает горячий воздух.
Ужасная жара.
Сколько еще ее терпеть?
2
Холм и две реки
I
Последний раз я гулял вдоль этой реки очень давно.
Влажность сейчас просто невероятная.
Сегодня очень душно, прямо как в сауне. Уже одно это ощущение жа́ра на коже оживляет яркие воспоминания.
На мой взгляд, этот город ничуть не изменился за все это время, хотя, с другой стороны, я чувствую себя здесь по-другому. Честно говоря, я мало что помню. Я был самым простым студентом, отнюдь не философом.
Когда же цель моих путешествий начала меняться?
По молодости я путешествовал, чтобы увидеть то, чего не видел раньше. Дайте мне что-то новое, что-то редкое, что-то любопытное — я отправлюсь куда угодно.
Окончив университет, я был так поглощен работой, что перестал искать новые впечатления. Я скорее не хотел видеть то, на что и так был вынужден смотреть каждый день, — можно сказать, старался сбежать от обыденности.
Затем, по прошествии какого-то времени, я вновь начал путешествовать, чтобы увидеть то, о чем мечтал, — это не обязательно было что-то реальное, осязаемое. Я хотел вернуться к вещам, оставшимся в моей памяти, искал то, что я когда-то уже видел. Виды из детства, ностальгические чувства.
Наверное, поэтому я снова здесь. Я и подумать не мог, что окажусь в этом городе не по работе, а в погоне за воспоминаниями.
Небо низкое и пасмурное. Можно подумать, оно вот-вот заплачет.
Смотрите, а вот и дождь.
II
Макико Сайга? Давно я не слышал это имя.
В университете она училась на год старше меня. Мы состояли в одном клубе — Клубе путешественников. На самом деле это была просто компания молодых людей одного возраста, которые часто вместе играли в теннис, катались на лыжах или проводили время в общем кругу — это мы и называли путешествиями. В клубе состояли несколько десятков человек; иногда мы организовывали групповые поездки. Группы по пять-шесть увлеченных какой-то темой друзей отправлялись в небольшие путешествия — например, посетить объект культурного наследия, изучить строения начала периода Сёва. Я любил побродить, поэтому часто присоединялся к ним. Макико Сайга, как и я, бывала частью этих групп.
