Расчет Потемкина на то, что, покинув столицу, Суворов с головой окунется в военную сферу и общаться с интриганами ему будет некогда, оправдался. Следствием же предоставленных отчетов и плана обороны края явился рескрипт императрицы от 25 июня:
«Граф Александр Васильевич! Вследствии учиненного Вами по воле нашей осмотра границы нашей с Шведскою Финляндиею, повелеваем полагаемые вами укрепления построить под ведением вашим, употребя в пособие тому войска, в Выборской губернии находящиеся…»
[1150]
В формуле подписи государыни стояло уже: «Пребываем вам благосклонны»
[1151]. Следующее письмо Суворова к Турчанинову об ожидании прибытия рабочей команды, орудий, боеприпасов и инструментов было уже из Пардакоски. Служба в Финляндии началась. Было 5 июля 1791 г.
Потянулись хлопотливые служебные будни. Раз в 5–7 дней пишет Суворов письма своему давнему знакомцу Турчанинову, ставшему теперь статс-секретарем государыни по военным делам, реже, но тоже регулярно Н. И. Салтыкову. Письма эти служебные, с первым обсуждает он проблемы, возникшие при строительстве укреплений, казарм, складов
[1152], со вторым идет переписка об оплате произведенных работ и отправке орудий для вооружения возводимых крепостей и постов
[1153]. За июлем последовал август, а переписка была все о том же. Совсем иного рода в эти недели отправляются письма к его доверенному лицу в столице, к «племяннику» Хвостову. Здесь постоянные тревоги о судьбе горячо любимой Наташи, страхи, доводящие его до фантасмагорических снов и злобно-ироничных эпиграмм на Потемкина. Тут и исполненное надежд на перемену судьбы письмо к Зубову, и негодование на отказ Салтыкова от обручения его сына Дмитрия с Суворочкой. Наконец, именно в эти летние недели начинается его постоянное ожидание генерал-адъютантства и гневные инвективы против Репнина, против обгоняющих его по службе генералов: Каменского, Каховского, Кречетникова и прочих.
Забот становится все больше: уже в начале июля по повелению императрицы он принимает от Нассау-Зигена в Роченсальме военный порт, стоящую в нем флотилию и войска
[1154]. Он также должен заботиться о вооружении и об обучении команд канонерских лодок Саймской флотилии
[1155], о сохранении лодок Нейшлотской флотилии
[1156]. И вдобавок ко всему он подает 1 августа рапорт государыне о необходимости построить три канала, чтобы обезопасить проводку судов между Нейшлотом и Вильманстрандом в военное время, ибо:
«…водою все суда проходящие, должны при Пумалазунде шведской таможне платить пошлину
[1157], в военное же время между обоих сих крепостей водная коммуникация должна пресечься или с большею опасностью пробиваться под пушками…»
[1158]
На него возлагается и эта работа, а заодно поручается строительство укреплений Роченсальмского военного порта
[1159]. Он должен напоминать Салтыкову о необходимости оплачивать работу солдат, занятых на строительстве пограничных укреплений
[1160], торопить Турчанинова с заготовкой кирпичей, извести и камня, столь необходимых для своевременного хода строительных работ
[1161]. А уже на следующий день особым рапортом поздравлять Екатерину II с заключением прелиминарного мира с Османской империей:
«Какой же прекрасный новый предел: приобретением знаменитого пространства и вящим обеспечением прикосновенных. Слава, польза, благоденствие России паки верховно возросли под премудрейшей державою Вашего Императорского Величества. Европа от северо-запада до юга поднятое оружие повергла пред освященнейшие стопы великие Екатерины и Азия трепещет. к сим дерзаю и я припасть с благоговением…»
[1162]
Вскоре наступил сентябрь. Строительные заботы не заканчивались, но уже был и первый результат. Рапорт от 16 сентября государыне:
«Роченсальмской гавени на сей год положенные укрепления совершены: для сей водружение флага в высочайшей воле вашего Императорского Величества. Також устроены пограничные полевые укрепления. Обоим за сим следуют планы, которые повергаю и пр…»
[1163].
На полях сохранилась собственноручная резолюция самой императрицы:
«Флаг поставить до будущей осени по окончании всей работы»
[1164].
И снова, несмотря на ухудшающуюся погоду, объезды строительства
[1165], отчеты о расходовании средств Салтыкову и Турчанинову
[1166]. И снова в осенних письмах, летящих из Кюменьгорода и Вильманстранда, он пишет в Петербург об извести и кирпиче, о кирпиче и извести
[1167]. Так проходят сентябрь и октябрь. Наступил ноябрь, и добавилась забота о дровах
[1168] и необходимость снабдить солдат теплой одеждой
[1169]. Заботясь о подчиненных всегда, где бы ни приходилось служить, и в Финляндии Суворов составляет правила о сбережении их здоровья в 20 пунктах
[1170]. Ответственность же их соблюдения возлагает он на офицеров:
«Почему за нерадение в точном блюдении солдатского здоровья начальник строго наказан будет. Старший офицер в том временно над прочими начальник, каждую почту в дивизионное дежурство присылает цидулы о здоровье солдат и о благопоспешном взыскании с нерадивых при них обер и унтер-офицеров»
[1171].
