Написать-то написал, но открыто выступить против суворовского «самоуправства» не посмел, видя, что П. А. Зубов не вмешивается, ибо сама государыня склоняется на сторону военачальника, так как только напор Суворова на поляков вкупе с удачей Ферзена под Мацейовицами обещает скорое победоносное завершение войны.
Однако даже посреди этих больших военных и политических событий нашлось место делам семейным. Дело заключалось в том, что вопрос о замужестве дочери Наташи так и не был решен. Полководец все более склонялся к графу Ф. И. Эльмпту, а Хвостовы (Дмитрий Иванович и супруга его Аграфена Ивановна, племянница Суворова, урожденная княжна Горчакова) были против. Наш герой противодействию этому 1 апреля 1794 г. противопоставил свою волю:
«…с осени выдавайте Наташу за графа Эльмпта, где ж лучший жених? <…> он спокоен, не роскошен и не забияка, больше застенчив по строгому воспитанию, но умен и достоен, по наружности стоит иногда фертом, по-немецкому, и тут Груша, не дури, вера его христианская; Наташа и я уже из протекции фамильной выжили»
[1414].
Но Хвостовы искали более выгодной партии, они настроили отрицательно и молодую графиню, и 12 августа 1794 г. на прямо поставленное предложение о браке Наташа связала свое согласие с предварительным согласием императрицы, чьей фрейлиной она была. Хвостов писал об этом своему «дядюшке» 13 августа 1794 г.
[1415], но тот был уже на марше в польские пределы. После этого Хвостовы в конце сентября формально отказали в руке Наташи молодому Эльмпту, что видно из письма П. И. Турчанинова к Д. И. Хвостову от 4 октября:
«Я признаюсь, что удивительно для меня как не сказали мне ни слова, отказав шурину моему, от которого я спознал третьего дня…»
[1416]
Почему Хвостов осмелился на такой шаг? Очевидно, до него стали доходить какие-то слухи о заинтересованности императрицы в этом браке и о возможной кандидатуре. Собственно говоря, сбор этих слухов и был его обязанностью, Суворов писал ему об этом. Тогда понятно, почему Хвостов посмел пойти против воли знаменитого родича, от благоволения которого весьма зависел. К этому моменту относится и появление стихотворного послания Суворова к Наташе. Копии его распространились в публике, как и ранее, в годы войны с турками читала она письма с Кинбурнской косы или из молдавских и валашских деревенек и городков. Как и прочие письма полководца к дочери, опубликовано было оно в 1809 г. в Москве издателем Василием Левшиным. Звучат стихи в этой публикации так:
«Уведомляю сим тебя моя Наташа
Костюшко злой в руках – взяла вот так-то наша!
Я ж весел и здоров, но лишь немного лих,
Тобою, что презрен мной избранный жених.
Когда любовь твоя велика есть к отцу,
Послушай старика, дай руку молодцу.
Но впрочем никаких не слушай, друг мой, вздоров.
Отец твой Александр граф Рымникский-Суворов»
[1417].
Издатель датировал письмо 4 октября 1794 г., а ниже уже без датировки был помещен стихотворный же ответ Наташи знаменитому отцу. Стихи очень гладкие, выдержанные в духе сентиментализма, но слишком абстрактные, без единого указания на какую-либо характерную черту, рисующую личность самой Наташи. Интересующихся текстом отсылаем к статье, вышедшей в 1995 г.
[1418] Однако в этой, казалось бы, простой семейной переписке есть одно странное обстоятельство: никто никогда не видел подлинников этих стихотворных писем. Нет их и среди 30 томов документов полководца, хранящихся в Отделе рукопсей РНБ. Но автору этих строк посчастливилось. В свое время в фонде документов Государственного мемориального музея А. В. Суворова он обнаружил и опубликовал в 1995 г. вариант суворовского послания, написанный на обороте печатного текста манифеста русского главнокомандующего в Польше М. И. Кречетникова от 27 марта 1794 г. Стихи следующие:
Уведомляю сим тебя моя Наташа
Костюшко злой в руках ура взяла наша
Я всем здоров: Только немножко лих
На тебя, что презрен избранный мною жених.
Коль велика дочерняя любовь к отцу,
Послушай старика, дай руку молодцу.
А впрочем никаких не хочет слышать вздоров
Нежнейший твой отец граф Рымникский-Суворов
[1419].
Подлинность бумаги и чернил не вызывает сомнений, почерк писарский конца XVIII в. не принадлежит ни Суворову, ни Хвостову. При анализе текстов в глаза бросаются два обстоятельства. Первое – призыв «не слушать никаких вздоров» и обращение «друг мой». Они придают строке двусмысленность: вроде бы не надо слушать «вздоров» тех, кто отвратил Наташу от жениха, избранного отцом, но, может, и самого отца, который навязывает ей жениха. И тогда очень логичен стихотворный ответ Наташи. Однако же текст, хранящийся в музее, в предпоследней строке категоричен, не оставляет места двусмысленности: это Суворов не хочет слышать вздора и настаивает на своем. Последнее гораздо более характерно для поэта-полководца. Второе обстоятельство – текст, опубликованный Левшиным, литературно гладок, стопы выверены, строчки «вытянуты», несколько слов вставлены для соблюдения размера. Это сразу бросается в глаза при сравнении. Текст же, хранящийся в музее, обладает явным сходством с обычными стихотворениями Суворова в плане небрежности, «корявости» строк с нарушенным размером и натянутой рифмой. Вот один из них:
Ах! Я тону. Уже я в преисподних
Нет, не среди ли наслаждений дольних?
То в антиподах, то я в облаках…
Твердость, добродетель развеют козни в прах
[1420].
Стих неровный, однако внутреннее содержание богато и мыслью, и образом. Думается, что стихи, написанные на обороте манифеста, и есть текст самого Суворова. Вряд ли он действительно от 4 октября, если помнить, что отказ Наташи относится к 1 октября, но сам текст этих сбивчивых, неровных стихов снова уводит нас в мир его личных переживаний накануне его новой, оглушительной победы, заставившей содрогнуться всю Европу.
Глава семнадцатая
Остаться человеком на войне
Настал решительный час кампании: 6 октября 1794 г. Суворов собрал военный совет. На нем были не только генералы, но и 22 полковых и батальонных командира. Таким образом, на совете было выражено мнение не только начальствующего, но и командного состава офицерского корпуса. Постановление военного совета в первой же фразе содержало стратегическое решение:
