«…с великою стремительностию ударил на остатки державшейся неприятельской конницы и с успешным поражением обратил оную. Пехота, гнавши неприятеля по берегу Вислы, вошла в Прагу, изгоняя [его] из улицы в улицу, на плечах их дошли до мосту, множество положили на месте… и, от мосту отрезав, взяли в плен двух генералов и знатное число мятежников»
[1461].
Картина настолько яркая и точная, что добавить нечего. Особенно показательна роль общего кавалерийского резерва в успехе удара.
Пока колонны корпуса Дерфельдена делали свое дело, 3-я и 4-я колонны, то есть силы суворовского корпуса, под сильным картечным и ружейным огнем, завалив волчьи ямы, перешли их, спустились в болотистый ров и по лестницам быстро взошли на вал. Они взяли первые польские батареи. Третья колонна:
«…овладев двумя бастионами, как только вновь доходила до среднего и главного ретранжамента, увидела конницу неприятельскую, готовящуюся взять оную во фланг»
[1462].
Видя это, генерал-майор Исленьев развернул два гренадерских батальона во фронт и послал их в штыки, «что исполнено с такою быстротою, что неприятель, увидя стремление наших, обратился в бег»
[1463]. Сам Исленьев,
«продолжая быструю погоню за неприятелем, атаковал главный ретранжамент, овладел оным и, паки преодолев все трудности, оказывал особливое мужество до одержания совершенной победы»
[1464].
Напомним, что он был одним из главных героев сражения при Бресте. Характерно, что командовавший резервом 3-й колонны бригадир Владычин не только «очищал» интервалы между колоннами от противника, но и, «войдя в первый ретранжемент, тотчас разрыл вал и очистил путь для конницы»
[1465]. Это примечание показывает, как четко действовала пехота и как она оказывала поддержку кавалерии всеми возможными способами.
В это же время 4-я колонна совместно с 3-й овладела двумя батареями и главным кавальером передового укрепления, огражденным снаружи палисадом, и далее захватила пять батарей противника на укреплении и:
«…не дав нигде неприятелю образумиться, поражая всюду на штыках, где только неприятель чаял упорно защищаться, но мужеством, свойственным войскам, и разъяренными воинами все упорствовавшие были на месте положены…»
[1466]
Последние строки объясняют большие потери поляков: действие штыкового удара было гораздо эффективнее ружейного огня, тем более что и диспозиция приказывала действовать именно штыками.
Когда 3-я и 4-я колонны преодолели сопротивление в главном укреплении и приближались к последним окопам вокруг самой Праги, вдруг на воздух взлетел неприятельский артиллерийский погреб, но это уже не могло удержать храбрые русские войска. П. С. Потемкин часть войск построил в укреплении, часть отправил в Прагу, а егерский батальон двинул к мосту, твердо выполняя наставление Суворова: во что бы то ни стало захватить мост через Вислу
[1467].
5-я колонна, начав атаку в назначенное ей время, то есть когда значительная часть защитников укреплений и оперативных резервов уже «увязала» в отражении натиска 1-й, 2-й, 3-й и 4-й колонн, успешно развивала наступление «и первая, овладев неприятельскими батареями, прошла в Прагу до самого мосту, поражая неприятеля холодным ружьем»
[1468]. Ее прорыв в Прагу подорвал способность войск, оборонявшихся против первых четырех колонн, к сопротивлению. 6-я колонна овладела укреплениями противника и на штыках ворвалась в Прагу.
7-я колонна из-за дальности обхода и из-за сопротивления противника на нескольких рубежах обороны пришла в город позже:
«…поспела и сия колонна к последнему поражению неприятеля в Праге»
[1469].
Все было кончено. Из курящейся дымом, пропахшей порохом Варшавы Суворов послал короткую записку фельдмаршалу:
«Сиятельнейший граф, ура! Прага наша»
[1470].
Вслед за ней в тот же день, 24 октября, набросал и короткий рапорт:
«Спешу вашему сиятельству донесть, что в Праге было войска с лишком 26 000, почти все регулярное; спаслось из оного только кавалерии до 2000, в плену теперь с лишком 10 000: 3 генерала, 23 штаб и до 250-ти обер-офицеров, да пушек свезено 72, а достальные еще свозятся
[1471]. В Варшаве великое смятение. Войски Ее Императорского величества действовали живо и храбро; продолжалось не более трех часов и кончено славно…»
[1472]
Однако слава победы была омрачена большими жертвами среди побежденных. Вскоре в Западной Европе и в первую очередь в Англии укрепилось мнение, что русские войска проявили чудовищную жестокость, в том числе в отношении мирного населения Праги и Варшавы. По горячим следам известный лондонский мастер И. Крукшенк 5 января опубликовал карикатуру «Царская забава», представляющую Екатерину II, милостиво дотрагивающуюся до отрубленной, сочащейся кровью женской головки, подносимой ей монстром-Суворовым. За ним вереница солдат, несущих на плечах корзины, наполненные отрубленными женскими и детскими головами. Генерал почтительно рапортует:
«Итак, моя Царственная Госпожа, я в полной мере исполнил ваше ласковое материнское поручение, касаемое заблудшего народа Польши, и принес вам урожай из десяти тысяч голов, заботливо отделенных от их заблудших тел на следующий день после капитуляции»
[1473].
Последние два слова (в английском тексте – the Day after Capitulation) должны были особенно подчеркнуть цинизм происходящего.
Все, что изображено и написано на этом листе, равно как и утверждения о сознательно проявленной жестокости в тот день войсками и полководцем, мягко говоря, ложь. Правдой является только то, что жертвы были велики.
