«Усердная ваша служба и храбрые противу неприятелей Империи нашей подвиги дают вам право по причислению вас в число кавалеров знаменитого Ордена <…> Мы потому и пожаловали вас Кавалером большого Креста, Божиею вас препоручая сохранению…»
[1784]
Так император «извинился» перед ним за два года ссылки и забвения. В тот же день отдельным рескриптом он предоставил Суворову право:
«…когда за нужным признаете, требовать умножения числа войск Наших, относясь лично к Нам. Впрочем, подвиги ваши, усердие и вера всем известны. Продолжайте с Богом, и враг блага общего вами же поражен будет…»
[1785]
Последняя фраза говорит о том, что в глазах императора начинающаяся война носила уже характер крестового похода. Еще более подтверждает эту мысль рескрипт от 1 марта (старый стиль), которым под команду фельдмаршала передаются не только корпуса Розенберга и Германа, но и батальоны, составленные для гарнизона Мальты. В конце же написано следующее:
«Мы же молим Бога Нашего, да благословит ополчение Наше, даруя победу на Враги Веры Христианской и власти Всевышнего поставленной, и да пребудут воины Российские словом, делом и помышлением истинными сынами Отечеству и Нам верноподданными»
[1786].
Выходит, что солдаты наши – крестоносцы, а Суворов увенчан мальтийским крестом как их предводитель. Именно это и позволяет считать, что император Павел I очень серьезно отнесся к своему возведению в сан Великого магистра и видел теперь в начавшейся войне прямую возможность возрождения рыцарских нравов и через это – победы над духом Революции.
Однако и простые человеческие чувства в этот день оказались доступны его сердцу: в коротком собственноручном рескрипте писал он Суворову:
«Граф Александр Васильевич! Нужным нахожу, чтобы вы приказали обоим корпусам Розенберга и Германа относиться во всем к вам, а не ко Мне, мимо вас. Желаю вам здоровья; ибо за успехами не станет. – Есьмъ вашим…»
[1787]
Казалось, что и сам наш герой помолодел в эти дни. Образ его сохранил для нас замечательный акварелист пьемонтец граф Ксавье де Местр. На небольшой миниатюре представлен фельдмаршал в одной белой рубахе, ворот перетянут черным солдатским «галстуком», на грудь спускаются на черной и алой лентах два орденских креста: сверху – Мальтийский, а под ним – Св. Анны, как бы указывая на преданность его императору Павлу, ибо Св. Анна – орден семейный, привезенный Петром III из Голштинии, а Мальтийский – новопожалованный. Необычен ракурс: Суворов смотрит на нас через левое плечо, как бы отвлекшись от важных дел и обернувшись на приветствие случайного посетителя. Волосы, седые как лунь, коротко, по-английски, острижены, что придает определенную моложавость лицу, на котором нет ни одной возрастной морщины. Рот плотно сжат, но в уголках его как бы заблудилась легкая усмешка. Взгляд серых глаз спокоен и сосредоточен. Он словно выглядывает из двухсотлетней толщи времени и спрашивает: «Кто вы и чего хотите?»
17 февраля
[1788] фельдмаршал покинул Петербург: он ехал в Италию состоять наставником при эрцгерцоге Иосифе. Но пока совершал это путешествие, назначение палатина Венгерского было отменено – и герой наш был назначен главнокомандующим союзной армией. Однако обратим внимание на важнейшее обстоятельство: когда 5 сентября 1798 г. Суворов диктовал свои соображения Прево-де-Люмиану, он прямо указывал на долину среднего Рейна как на базу для сбора союзных войск и считал, что оттуда начнется наступление на северо-восточную Францию, которое оставит в стороне, к югу, Люксембург и будет нацелено сразу на Париж.
Таким образом, он избирал это направление в качестве главного театра военных действий и именно тут предлагал сосредоточить 200-тысячную армию союзников. Но теперь, в феврале-марте 1799 г., путь его лежал вовсе не в Западную Германию, а через Вену на север Италии. «Мудрые» планы гофкригсрата уводили его на фланговое направление, никоим образом не являвшееся главным театром войны и не ведшее прямым путем на Париж. Все оказывалось снова в точности как писал он два года назад в Вену Разумовскому о Наполеоне, командовавшем Итальянской армией:
«Бонапарте концентрируется. Гофкригзрахт его мудро охватывает от полюса до экватора…»
[1789]
Австрийцы раздробили свои вдвое превосходящие французов силы между Германией и Италией и в последнюю, на фланговое направление, не игравшее в их планах главной роли, «загоняли» теперь Суворова. Самое ужасное в этой ситуации было то, что император Павел I, совершенно не проявляя никакого стратегического чутья, слепо соглашался на такое использование единственного тогда в Европе полководца, способного выиграть войну с Республикой в отсутствие Бонапарта и тем обеспечить прекращение всеобщей войны и водворение мира, могущего спасти еще тех монархов, чьи головы и короны пока уцелели от смертоносной косы Революции.
Суворов спешит в Италию, а вслед ему торопятся императорские рескрипты от 1 марта, передающие «в совершенное распоряжение назначенные к соединению и действию в Италии с цесарскими войсками корпусы войск наших…»
[1790]. Суворов получил их в Новом Бресте 9 марта и уже 15-го рапортовал в столицу о прибытии в Вену. Через три дня корпуса Розенберга и Германа получили приказы от фельдмаршала об ускорении движения и о маршруте, ибо император Франц II «при первой аудиенции примечательно изволил быть недовольным о медлительности российских корпусов…»
[1791]. Так писал полководец Павлу I 23 марта и в этом же донесении сообщил, что пожалован чином австрийского генерал-фельдмаршала. Одновременно просит Ушакова, месяц назад покорившего столицу Ионических островов и Корфу, прислать отряд кораблей для крейсирования у Анконы, порта на адриатическом побережье Италии, занятого французами, угрожавшими оттуда Венеции, занятой австрийцами
[1792], и сообщениям их в этой части Адриатики. В очередной раз демонстрирует он отличное понимание необходимости координации действий армии и флота на приморском фланге театра военных действий.
Между тем 84 тысячи австрийцев готовы были выступить в Италию. Ими должен был командовать генерал от кавалерии барон Мелас, 70-летний ветеран Семилетней войны, а пока что их возглавлял генерал-фельдмаршал лейтенант фон Край, храбрый венгерец, не раз отличившийся в боях против пруссаков и турок. Он был несколько моложе Меласа, ему было «всего лишь» 64 года. Суворов покинул Вену и спешил в Северную Италию в сопровождении генерал-квартирмейстера (начальника оперативного отдела штаба) соединенной армии 36-летнего маркиза Шателера, которому предстояло стать его ближайшим сотрудником в Италии.
