Ночью наводилась переправа через Адду: крутые берега, быстрое и извилистое течение отчаянно мешали понтонерам, но маркиз Шателер отлично справился со своими обязанностями генерал-квартирмейстера, и к рассвету мост был наведен
[1855]. Французских пикетов на берегу не было, а когда утром они появились, было уже поздно: переправа началась.
16 апреля, второй день сражения, был днем австрийской армии, из русских действовали только три казачьих полка, уже отличившиеся накануне у Лекко. Сам Суворов, как предполагают К. Клаузевиц и Д. А. Милютин
[1856], находился при колонне генерала Меласа. Но пребывание его главной квартиры на следующий день в Ваприо
[1857] и более подробное описание в реляции императору Павлу I от 20 апреля действий дивизий австрийских генералов Цопфа и Отта, а также казаков Денисова
[1858] наводит на мысль, что фельдмаршал находился, скорее всего, именно здесь, то есть в центре. Фраза из реляции служит подтверждением:
«При конце баталии получено известие, что левая колонна, предводительствуемая генерал-фельцейхмейстером Меласом штурмовала укрепленное Касано <…> причем генерал-фельцейхмейстер отличную храбрость оказал…»
[1859]
Раз известие «было получено», то самого Суворова в этой части поля сражения не было. На эту же мысль наталкивает и указание на мужественное поведение Шателера при повторных атаках Ваприо, когда Гренье, подкрепив вытесненных оттуда сотоварищей, остановил наступление Отта. Именно в этот момент:
«…маркиз Шателер, взявши с головы оной
[1860] 2 баталиона гренадер и 2 эскадрона гусар, с барабанным боем ударил на неприятеля холодным ружьем, ворвался в левое крыло смял и жестоко поразил; за ним последовали остальные [войска] генерала Цопфа…»
[1861]
Генерал-квартирмейстер обязан был всегда находиться рядом с главнокомандующим для исполнения его повелений и передачи его приказаний в части. Отсюда мы и делаем предположение, что маркиз выполнял непосредственное поручение Суворова, лично наблюдавшего за ходом боя у переправы и руководившего вводом в дело боевых линий. Это видно и из дальнейшего довольно подробного рассказа о действиях наших казачьих полков и о вводе неприятелем в бой 2-й линии, равно как и о ее сокрушении, тогда как о действиях Меласа сказано кратко и весьма суммарно.
Возвращаясь к общему рассказу о сражении при реке Адде, остается сказать, что совместными усилиями Цопфа, Отта и донских казаков центр французов был наконец-то прорван, Моро, слыша сильную канонаду со стороны Кассано, где отбивался от превосходящих сил Меласа Виктор, приказал Гренье начать отходить от Ваприо на юго-восток к Инсаго, то есть главной квартире французской армии. Но и здесь вскоре уже нельзя было оставаться, ибо стали видны разбитые части Виктора, отступавшие от Кассано. Возникла опасность, что части Меласа зайдут в правый фланг и тыл армии, ибо прямая дорога на Милан через Горгондзолу была уже перехвачена и уходить приходилось южнее через Мельцо. Крайний правый фланг, часть дивизии Гренье и войска Лабуассьера уходили самостоятельно еще южнее на Меленьяно. Как доносил наш герой:
«…неприятель обращен в бегство, которое он принял на Миланскую дорогу…»
[1862]
Эпилогом сражения стали события 17 апреля (старый стиль): весь день 16-го числа Серюрье с 3000 человек, выполняя приказ Моро, простоял у Вердеро, образуя центр левого фланга. Битва кипела южнее на 8-10 километров, в ходе нее вечером основные силы французов отступили, оставив его отряд практически в тылу союзников. Связь была теперь нарушена, поэтому получить приказ об отступлении он не мог и остался ночевать на позиции. Возможно, утром он и начал бы отступать, но было уже поздно:
«Императорской-королевской генерал-майор Вукасович, следуя впереди правой колонны команды генерала от инфантерии Розенберга, в полумиле настиг неприятеля при деревне Верде [рио] от местечка Лекко к Милану в 4-х милях, атаковал его и окружил. По сильным выстрелам Розенберг, как усердный генерал, прилежно поспешил. От сближения его неприятели с Вукасовичем находились уже в переговорах. Здесь! и в тот же день вступления нашего в Милан, сдались на Капитуляцию…»
[1863]
Это был финал сражения. В три дня Итальянская армия разбита, Милан, важнейший центр Италии, пал. Французы потеряли убитыми свыше 3000 человек
[1864], ранены были «Серурье – один из лучших их генералов, с ним генерал Фрезье…»
[1865], а 16-го – генерал-бригадир Бекер
[1866]. Штаб-офицеров – более 10, обер-офицеров – около 100–160, солдат – до 4700 за два дня; орудий взято – 20, знамя – одно
[1867], «главный генерал Моро был уже в гусарских руках, но спасся»
[1868].
Взятие Милана есть дело исключительно донских казаков А. К. Денисова. Пока войска, одержавшие победу 16-го, отдыхали на поле сражения:
«Походной атаман с донскими полками впереди
[1869] окружил Милан и в оный вступил. Обретши ворота, отделенные от замка
[1870], закрытыми, донской полковник, армии майор Молчанов 6-й
[1871] их отбил и был встречен вылазкою, которую обще с войсковым старшиною Мироновым поразил, прогнал и взял в плен 2-х офицеров с 32-мя нижними чинами. От казаков был убит один и ранено 2; гарнизон в замке до 7 сот не сдался, имеет множество съестных припасов и не первой раз в блокаде…»
[1872]
Так доносил фельдмаршал императору 20 апреля 1799 г. Самодержец ответил весьма сердечным рескриптом 12 мая:
