Этот фланговый марш прост и прекрасен как дыхание человеческое. Сам по себе он нацелен на решение важнейшей стратегической задачи: разъединение армий Макдональда и Моро, а также создание угрозы важнейшей базе снабжения французской армии на севере Италии морем через Геную.
Но Суворов не был бы собой, если бы одновременно не предписал основным силам Розенберга после переправы через По повернуть на запад и пойти правым берегом к Валенце, то есть нависнуть над Александрией с севера. Главная же квартира Суворова переместится в Ломелло, являющееся узлом дорог в излучине левого берега По и позволяющее контролировать кратчайший путь с севера на юг из Новары к Валенце и далее к Александрии и Нови. Таким образом, наш герой оказывался в самом центре расположения своих войск, непрерывно контролируя их на обоих флангах
[1886]. Австрийским дивизиям Цопфа и Фрелиха предписано перейти По и:
«…если Тортона занята войсками нашими, то идут <…> к Нови с тем, чтобы оттуда предпринять операцию на Генуу…»
[1887]
Таким образом, наш авангард Багратиона усиливается двумя дивизиями австрийцев – и пусть Генуя побережется.
На генералов Отта и Кленау возлагалась задача после переправы через По на правом берегу соединиться у Модены, и если корпус Монришара встретится им:
«…при Болоне
[1888], то они вместе, присоединив к себе еще несколько войск с левого берега По, нападут на неприятеля и прогонят его в Романью»
[1889].
То есть им нужно было вытеснить французов в бывшие папские владения на берегу Адриатического моря, куда должны последовать австрийцы из Венеции берегом моря на судах специальной флотилии до Ровенны
[1890], что приведет разбитого Монришара либо к сдаче, либо к отступлению далее на юг, где уже разворачивается антифранцузское восстание. О Пескиере и Мантуе в этом плане речь вообще не идет, ибо они в результате вышеописанных действий останутся в таком глубоком тылу союзников, что падение их совершится само собой. План был столь досконально продуман за столь короткое время, что генерал-квартирмейстер Шателер «с удивлением спросил фельдмаршала, когда успел он все это обдумать»
[1891]. Именно в стремительной скорости соображения, в соединении отдельных деталей ситуации в одно стройное целое и заключался военный гений Суворова.
Но даже его гений не мог побороть вставшего на пути к победам врага. И этим врагом были вовсе не французские генералы, а барон де Тугут, министр и доверенное лицо императора Франца II – руководитель гофкригсрата. Человек по-своему очень неглупый, дипломат, был он ловким интриганом и усердным тружеником, чье мышление сформировалось в канцелярии знаменитого князя В. А. Кауница. Однако он не унаследовал ни тонкости ума, ни дерзости великого канцлера, чей пост занял. Ревниво относившийся к любому проявлению таланта, снедаемый честолюбием, Ту-гут методично убирал из гофкригсрата и с высших командных постов в армии талантливых военачальников и расставлял везде лично ему преданных и обязанных карьерой слепых исполнителей своей воли. Только такая коронованная посредственность, как Франц II, могла слепо доверять Тугу-ту. Оба они были живым порождением политики жесткого централизма в управлении австрийскими наследственными владениями
[1892], уже второе столетие проводившейся домом Габсбургов, старавшихся изгнать из своих земель и из госаппарата какие-либо следы самостоятельности. Даже брат императора, самый талантливый из австрийских полководцев, эрцгерцог Карл не избежал общей участи. И если изгнать его из армии Тугут не мог, то парализовать желание наступать сумел. Суворов очень точно подметил это в письме к генерал-адъютанту П. А. Толстому, состоявшему для связи с Павлом I при штаб-квартире эрцгерцога Карла:
«Эрцгерцог Карл в четырех частях круга солнечного. Французы в офензиве
[1893] проворнее многих народов: чрез дефензиву
[1894] Эрцгерцога Карла они, центрально моих недосугов, на Лагоди-Комо чуть было мою печенку не проглотили, после лутче
[1895]. Дефензив терял Италию до предградиев Вены
[1896], офензивом Эрцгерцог Карл выгнал из Германии две армии: Иордана и Моро.
[1897] Эрцгерцог Карл, сообразно здешним действиям
[1898], не только то, что должен был занимать внимание французов, но надлежало ему давно завоевать Швейцарию и с помощию тамошних храбрых
[1899] народов, даровав им вольность, учинить себя господином Рейна – тако сею вернейшую иных чертою оградить цесарские владения. О том для цели, ежели изволит глядеть в туп, до врат Парижа…»
[1900]
Письмо это, исключительное по верной оценке обороны и наступления в стратегическом развитии маневренной войны, снова завершается той же мыслью об истинной цели войны, высказанной 5 сентября 1798 г.: вести наступательную войну «до врат Парижа».
Да, стратегически Суворов стократно прав, когда его перо выводит эти строки, но уже через день-другой в руках его окажется сочиненный злейшим врагом его стратегии императорский рескрипт, подписанный с легким сердцем 1 мая 1799 г. императором Францем. Рескрипт в первой же фразе подрубает крылья стратегической мысли фельдмаршала:
