«Пехоту, хотя скорому заряжанию приучать, тако ж и поспешной плутоножной
[167] пальбе, но весьма оной в памяти затверживать, что же чиниться для одной только проворности исправного приклада
[168]. В деле, когда б до того дошло, то хотя бы весьма скорее заряжать, но скоро стрелять отнюдь не надлежит, а верно целить (курсив мой. – Примеч. авт.)»
[169].
Таким образом, мы можем констатировать: обучение в Суздальском пехотном полку было построено на глубоко разумных началах, чуждых всяческой отупляющей бессмысленной муштре, пригодной только для псевдо-военной парадомании. Суворов уже тогда, имея лишь один полк, стремился обучить его всему, что потребуется на войне. Пройдет всего несколько месяцев, и его метод обучения с успехом пройдет проверку летом 1765 г. на красносельских маневрах при самой государыне.
Был июнь, в тридцати верстах от столицы в Красносельский лагерь были вызваны дивизии генерал-фельдмаршала Бутурлина и генерал-аншефов А. М. Голицына и П. И. Панина. Вместе они составили 16 полков пехоты, в том числе три полка гвардии, семь полков кавалерии и бомбардирский артиллерийский полк. Всего собралось 30 тысяч человек, в лагерь они вступили 15 июня. Суворов вел свой полк ускоренными маршами, чтобы поспеть в срок. Несмотря на усиленную нагрузку, в полку не оказалось ни заболевших, ни отставших. Первые два дня, 16 и 17 июня, всем полкам пехоты было приказано производить ружейную экзерцицию, а 19-го состоялся парад. Екатерина II в мундире полковника конной гвардии верхом объезжала войска, длился объезд два часа с небольшим. После этого войска разделили на две «армии» – императрицы и Панина. Суворов со своим полком входил в армию государыни.
И вот тут произошло интересное: для прикрытия левого фланга и отчасти фронта «армии» императрицы под начальством бригадира Измайлова был сформирован легкий корпус. В него были назначены один батальон мушкетеров, две гренадерские роты Суздальского пехотного полка и несколько кавалерийских частей. Тот факт, что пехоту этого наиболее подвижного отряда составили именно суздальцы, говорит о том, что Суворов уже успел добиться известных успехов в обучении полка, повысив его маневренность, и об этом уже было известно высшему командованию. Так его отличили среди других полковых командиров, и в следующие дни он доказал, что достоин этого.
Сначала, как и полагалось, легкий корпус произвел рекогносцировку
[170]расположения «армии» противника. Началось с того, что кавалерия потеснила посты и пикеты «неприятеля», а вслед полковник Суворов со своими суздальцами и артиллерией перешел в наступление от Дудергофского холма к реке Пудость. Он занимал одну высоту за другой, конница прикрывала фланги, а за пехотой следовало командование «армии» для обозрения позиций противника. Добыв необходимые сведения, легкий корпус в полном порядке произвел отход к главным силам. Маневр был произведен четко, длился весь день и завершился к десяти часам вечера. По прибытии к месту расположения государыниной «армии» легкий корпус незамедлительно расставил сторожевое охранение.
Далее 23 июня Суворов со своим полком занимал позицию близ Дудергофа: «плоское место от мызы Таицкой до бугра и рощи направо и ветряную мельницу»
[171]. Военная игра продолжалась, и 25 июня была дана «генеральная баталия». Таким образом, летние маневры, да еще в обстановке лагерей, явились не столько экзерцированием и парадированием, сколько попыткой реконструировать действительную боевую обстановку и тем самым имели большое практическое значение. Участие в них должно было произвести на нашего героя большое впечатление и укрепить в нем уверенность, что, подчиняя у себя в Суздальском пехотном полку обучение реальным потребностям войны и боя, он идет правильным путем.
Маневры завершились 28 июня большим придворным праздником: балом и ужином, изюминку увеселения составляло то, что происходило оно прямо посреди военного лагеря в большом полотняном доме за огромным праздничным столом и было приурочено к третьей годовщине восшествия Екатерины II на престол. Среди приглашенных в окружении государыни расположился Василий Иванович, как и положено генерал-аншефу, Александроневскому кавалеру и премьер-майору гвардии, а среди общей массы офицеров сидел и полковник Александр Суворов. Императрица уже обратила на него внимание: он был допущен к церемонии целования высочайшей руки, но сидел пока поодаль в соответствии с чином. Но поверьте, пройдет несколько лет – и он окончательно выделится из общей массы и обратит на себя постоянное внимание, а чины и награды не заставят ждать.
Через три дня, 1 июля, закончив красносельские маневры, Суздальский пехотный полк во главе со своим командиром отправился назад, в Новую Ладогу, форсированными маршами и снова, несмотря на напряжение, в полку не было ни одного больного. По возвращении на берег Волхова полковник наш мог уже без всяческих помех заниматься полком своим так, как он считал правильным.
Материальное обеспечение, строевое обучение, стрельбы, форсированные марши, обучение солдат преодолению любых препятствий и преград без предварительной подготовки, будь то река вброд или вплавь или монастырская стена, действовать сразу же по внезапному приказу взыскательного командира – вот что составило теперь главный, но не единственный предмет его усилий.
Очень важное место уделял он нравственному воспитанию солдат и офицеров, а потому, во-первых, полковник выстроил полковую церковь, затем здание для полковой школы. Закон требовал содержать ее в первую очередь для солдатских детей и их сирот, начиная с семилетнего возраста, «обучая грамоте – читать, писать и часть арифметики; определяя к обучению надежных унтер-офицеров под смотрением одного офицера»
[172]. Суворов же открыл сразу две школы: одну для солдатских, а другую для дворянских детей, разделил на классы и стал сам в них преподавателем. И это при том, что как командир полка он был очень занят по службе. И все-таки герой наш находил время учить начальным правилам арифметики и написал для этого учебник. Как видно, сказалась память о годах обучения «указным наукам» дома в Москве. А еще вернее предположить, что как всякий настоящий офицер, был он и настоящий педагог – и не только для солдат, но и для детей. Как человек религиозный и искренне верующий, составил он там же молитвенник и короткий катехизис. Знаменитый биограф полководца Петрушевский писал, что «автор, сообщающий это известие, сам видел экземпляр суворовского рукописного молитвенника»
[173].
