Сам полководец об этом времени вспоминал, что
«во время высочайшего ее Императорского Величества в 1787 году путешествия в полуденные края находился в Киеве, при ее присутствии, и, как их императорские величества
[543] изволили следовать в Таврическую область, я сформировал лагерь между Херсона и Кременчуга, возле 120 верст от оного, при Блакитной…»
[544]
Итак, сам он положительно пишет, что был при государыне в Киеве, другие свидетельства указывают, что полководец был и при встрече императрицы в Кременчуге
[545], где пробыла она с 30 апреля по 3 мая. Здесь Екатерина II провела смотр кавалерии и пехоты. Ей представлялось любимое детище Потемкина: легкоконные полки – Сумской, Ахтырский, Изюмский, Харьковский, Павлоградский, Мариупольский. Через десять лет предстояло им под теми же именами стать полками гусарскими и обессмертить имя свое в войне с Наполеоном, равно как и во всех последующих, вплоть до Первой мировой. Тогда же увидела императрица полки, в наименовании которых сочеталось имя ее со славой: батальон Екатеринославский гренадерский, Екатеринославский кирасирский, Бугский егерный корпус, которым командовал генерал-майор М. И. Голенищев-Кутузов. Государыня была довольна, доволен был и Потемкин, а значит и Суворов.
После этого смотра поспешил он в лагерь при Блакитной, чтобы здесь встречать императрицу среди вверенных ему войск. О появлении его сохранился рассказ капрала Смоленского драгунского полка С. О. Попадичева:
«Однажды, в прекрасный летний вечер, мы стояли на форпосте; это было перед самым приездом императрицы; кашица на ужин была готова; мы уселись в кружок вечерять – как вдруг к нашему бекету подъехал на казачьей лошади, в сопровождении казака с пикой, просто одетый неизвестный человек, в каске и китильке с нагайкою в руках. Он слез с лошади, отдал ее казаку и, подходя к нам, сказал: “Здравствуйте, ребята!”»
[546].
Далее следует рассказ, как неизвестный поел с солдатами каши, поспал часа полтора у костра и, уезжая, велел передать записку Кутузову:
«“На, отдай записку Кутузову и скажи, что Суворов приехал!” – и тут же вскочил на лошадь; мы все встрепенулись! Но покуда одумались, он был уже далеко, продолжая свой путь рысью к форпостам, вверх по реке Бугу. <…> Через три дня сама императрица изволила проезжать мимо нас.
Войска стояли вдоль по дороге в строю, наш полк был с правого фланга, а еще правее нас донские казаки. Государыня ехала в коляске, самым тихим шагом; спереди и сзади сопровождала ее пребольшая свита. Отдав честь саблями, мы кричали ”ура!”. В это же время мы видели, как Суворов, в полной форме, шел пешком с левого боку коляски императрицы и как она изволила подать Суворову свою руку; он поцеловал ее и, продолжая идти и разговаривать, держал все время государыню за руку. Императрица поехала на Блакитную почту…»
[547]
Было это уже на обратном пути из Крыма, представлялись полки: Смоленский драгунский, Воронежский, Ольвиопольский, Херсонский, Александровский легкоконные
[548]. Наградой за подготовку войск к высочайшему смотру, как писал сам полководец, стала табакерка:
«1787 года июня 11 дня, при возвращении Ея Императорского Величества из полуденного краю – Всемилостивейшим благоволением пожалована табакерка золотая с вензелем Ея Императорского Величества, украшенная бриллиантами»
[549].
Государыня уехала, и Суворов последовал за ней и Потемкиным снова в Кременчуг, а оттуда в Полтаву, где 7 июня в присутствии императрицы после осмотра исторического поля сражения состоялись войсковые маневры с примерной атакой. Вскоре Екатерина II отбыла из Полтавы, путь ее лежал через Харьков, Курск и Орел в Москву, а оттуда через Тверь и Новгород в Царское Село. Путешествие, длившееся полгода, закончилось. Меж тем герой наш после полтавских маневров остался на юге, местом его пребывания стал Херсон, а задачей – руководство войсками, разбросанными от Херсона до Кинбурнской крепости, и всемерное наблюдение за турками, имевшими базу в Очакове, на том берегу Днепро-Бугского лимана, за перемещениями их войск между Днепром и Южным Бугом, за их эскадрой, стоявшей на очаковском рейде. Путешествие Екатерины II в Тавриду вызвало дипломатический шторм в Константинополе, тучи сгущались над Босфором, порохом тянуло с Румелийских и Анатолийских берегов Черного моря.
Глава десятая
Гроза разразилась
Пока императрица путешествовала по России, посещала Крым, против нее, а значит и против России, складывалась опаснейшая коалиция. Английское правительство и король Георг III, новый прусский король Фридрих-Вильгельм II, король шведский Густав III решили, что настало время подтолкнуть Османскую империю к войне с Россией. Султан и его визири внутренне никогда не смирялись с аннексией Крымского ханства, их агенты уже второй год провоцировали горцев на атаки кубанской границы, натравливали лезгин на Картли-Кахетинское царство и Ираклия II, подписавшего в 1783 г. Георгиевский трактат о протекторате России над его государством. Это была скрытная, но целенаправленная политика, вполне понятная императрице
[550] и Потемкину. Он думал, что приезд Екатерины II вместе с Иосифом II в Крым продемонстрирует русско-австрийский союз, охладит горячие головы в Константинополе. Но получилось наоборот. Послы английский Энсли, французский Шуазель-Гуфье, посланник прусский Диц и даже посол шведский с благословения своих правительств стали активно внушать великому визирю, что поездка императрицы – это дерзкий вызов, это демонстрация презрения и уверенности в бессилии славной Порты Оттоманской. Что надобно немедля покарать дерзкую властительницу русских, возродить былую славу Мехмеда Завоевателя и Сулеймана Кануни, что европейские дворы словом и делом поддержат султана. Доводы эти возбудили воинственность великого визиря Юсуф-паши, и тот вместе с ними воздействовал на состарившегося султана Абдул-Хамида.
В Херсон в эти дни съехались А. А. Безбородко
[551], вызванный из Константинополя русский посол Я. И. Булгаков, австрийский посланник Герберт, послы Англии, Франции и Австрии в России Фитцгерберт, Сегюр и Кобенцль соответственно, чтобы обсудить предложения, которые могли бы умиротворить Турцию. В июле русский и австрийский послы вернулись на Босфор. Но все было тщетно: 15 июля (старый стиль) 1787 г. рейс-эфенди (министр иностранных дел) вызвал к себе Я. И. Булгакова и предъявил ультиматум: Россия выводит свои войска из Картли-Кахе-тии и отказывается от любых притязаний на суверенитет над ней; должен быть выдан получивший убежище в России молдавский господарь
[552]Маврокордато; необходимо уступить 30 солеварен у Кинбурна; отозвать русских консулов из Ясс
[553], Бухареста
[554] и Александрии (в Египте), но зато согласиться на назначение турецких консулов в Крым и в русские порты Причерноморья; наконец, разрешить туркам досматривать русские торговые суда в турецких водах
[555].
