Пошел как-то раз мужчина на рыбалку, а жена его осталась в доме, следить за детьми да готовить еду. Но вот только почему-то в очаге огонь горел очень уж плохо. Женщина положила в него сухих дров – все равно никакого жару. Разозлилась женщина, ножом в него ткнула, пошевелила уголья.
Вдруг вышел из очага мужчина, ликом светлый, волосом рыжий, глазом желтый. Вышел и молвит:
– Зачем же ты ножом тыкаешь в очаг? Если хочешь так огонь зажечь, то знай – я там живу.
Исчез мужчина, а очаг почти затух – дымок только струился.
Вернулся муж с рыбалки, увидел дымок, кинулся к очагу.
– Почему огонь не горит?!
Ну, женщина и рассказала, что же произошло.
Схватился мужчина за голову, заметался, что же делать? Потом схватил нож, порезал руку, а кровь в очаг отдал. И снова пламя разгорелось, жарко очаг запылал.
– Никогда больше не тыкай в него ножом, – сказал мужчина жене. – Огонь почитать и угощать надо. Ведь когда кто-нибудь из людей болеет, ему мясо дают, а пламени красная кровь нужна.
В последний день уютную тишину Раздольной недели нарушили крики, лаянье собак и ржание лошадей. Выскочив наружу вместе с хозяевами, Янар увидел толпу спешивающихся людей, среди которой сразу же признал две рыжие макушки – Лери и Хелену. Почти сразу же углядел и молодого виконта Велизара.
«Сыны грозы!» – неслось по деревне, и люди возбужденно гомонили, обсуждая приход незваных гостей.
– Староста! – властно позвал виконт. – Отведи наших жрецов к потухшим очагам, да вели накрывать на стол, Раздольная неделя еще не закончилась!
– Так, пан, нет у нас потухших очагов. Вот, стал быть, еще давеча были, а сегодня нет.
– Жрец у нас гостит, – вмешалась старостина женка. – Дык вон он!
Все взгляды обратились на Янара, и тот с трудом удержался от того, чтобы не шагнуть назад, скрываясь в тени от соломенной крыши избы. Взяв себя в руки, он распрямил плечи и шагнул вперед, поклонившись Виконту.
– Ваша Милость.
– Сиятельство. Мой дорогой батюшка отдал душу Госпоже почти месяц назад.
– Да обретет он тепло, – склонил голову Янар.
Он не знал лично старого графа, даже его имени, а потому читать заупокойную молитву показалось ему неуместным и несколько лицемерным.
– Он был стар и долго болел. Надеюсь, на том свете ему будет лучше. Но хватит о грустном! – возвысил голову граф. – Мы пришли в деревню, где горят все очаги, где царят счастье и любовь! Воистину, это благословенный день!
– Благословенный! Благословенный! – ответила ему многочисленная свита. Многие были пьяны.
– Тащи столы, староста, – обратился к мужику дородный господин, с трудом спустившийся с лошади. – И еду тащи, и вина с элем, да побольше.
Староста попытался было возразить, мол, Раздольная неделя к концу подошла, какие столы, какой эль, но женка пихнула его локтем, и мужик проглотил свои возражения, и сам подал пример деревенским, погнав сыновей за снедью.
Вскоре на небольшой площади посреди деревни начался настоящий пир. Гости, среди которых были и купцы, и бароны, и простые горожане веселились и пели и пили. Звучали тосты, брага и эль лились рекой, еда не кончалась и до самой темноты царили смех и веселье.
– Сегодня мы собрались в месте, на котором лежит благословение бога! – начал свою речь граф Велизар.
Он был пьян, и не совсем твердо стоял на ногах. Блик от малой луны то появлялся, то исчезал на кружке в его руке, не успевая за пошатывающимся графом.
– Наш дорогой друг принес сюда огонь, – собравшаяся толпа взревела, но Велизар движением руки успокоил их. – Радость царит в этом месте, но она будет недолгой, если жрец уйдет. Мое сердце обливается кровью, при мысли об этом! До́лжно ли так быть?
– Нет! – заревела толпа.
– Не до́лжно! – воскликнула Хелена звонким голосом.
– Не до́лжно, – согласился граф. – Наш бог, наш огонь украден. Его похитили, и мы годами, веками пытаемся жить так, как будто не случилось. И я спрашиваю, почему никто ничего не делает?
– Почему?! – вторила толпа.
– Почему никому нет дела до наших несчастий? – все громче кричал Велизар, заглушая толпу. – Почему мы верим в непонятно кем сказанные слова, что нашего бога не найти, не вернуть? Почему мы ничего не исправим? Пришла пора взять дело в свои руки! Настало наше время братья! Настало время вернуть огонь!
Толпа неистовствовала. Даже деревенские присоединились к этому гомону, этому радостному, предвкушающему крику. Янар кричал вместе со всеми, в его одурманенной хмелем голове билась сумасшедшая надежда, вера, которую он чуть было не потерял в той пораженной заразой деревне.
Гуляния продолжались всю ночь. Когда взошло солнце, большинство гостей спали вповалку прямо на земле, а самые благородные (или трезвые) разместились в домах, потеснив хозяев. Первый день осени, необычайно теплый, особенно по сравнению с прошедшим холодным летом, застал Янара в глубоких раздумьях.
Молодой жрец раздумывал о предложении, которое ему сделал когда-то и сейчас вновь повторил его друг Лери. «Сыны грозы» – общество, которое стремится сделать хоть что-то, а не просто плыть по течению. Общество с благородной целью, в которое входят и богатые, и знатные люди, люди, поверившие в идею.
– Отправишься с нами? – спросила Хелена, опускаясь на ступеньку крыльца рядом с ним.
Глаза у девушки были красноватые от недосыпа и возлияний прошлой ночью, но похмельем, в отличие от большинства своих спутников, она не страдала. Удивившись ее спокойному тону и отсутствием пренебрежения в его сторону, жрец не сразу понял, о чем она спрашивает.
– Не знаю, – честно ответил Янар. – Что это даст мне? Что это даст вам?
– Нам – еще одного жреца. Нас здесь много, но лишним ты не будешь, поверь. А тебе… тебе это даст защиту. Опору. И цель.
– Ты хочешь, чтобы я шел с вами, – Янар не узнавал в девушке ту забияку, которая изводила его во время обучения. Прошлая Хелена скорее откусила бы язык, чем признала, что он им нужен.
– Не думай, что ты вдруг стал мне симпатичен, – фыркнула рыжая, и узнавание тут же вернулось. – Я бы предпочла, чтобы ты не встречался на нашем пути никогда. Но раз уж ты здесь, то идем с нами. Как бы там ни было, ты такой же, как и я, как и Лери. И раз ты можешь призвать огонь, то должен желать того же, что и мы.
– Чтобы он вернулся, – прошептал Янар.
– Чтобы он вернулся и больше не погас никогда, – согласилась Хелена.
На второй день осени веселая кавалькада покинула деревеньку, с гиканьем и свистом умчавшись на север, сопровождаемая лаем собак и вдруг опустевшими и как будто осиротевшими взглядами. Но всадники не оборачивались и не видели этого – их взгляды были устремлены только вперед, в будущее, что ждало их растопленными очагами и теплыми зимами. Неуверенно сидящий на подаренной ему графом лошади (реквизированной у деревенских), Янар думал не о светлом будущем и не об их великой цели, но о том, как бы не упасть и не отстать.
