– В-в-ваш-ш-ше П-п-реп-п…
Янар повернулся и увидел молодого паренька, едва ли старше его самого, стоящего за кругом света, отбрасываемого пиром.
– Ты что-то хотел? – устало спросил жрец.
– Д-д-да. У н-нас оч-ч-чаг вот-вот пот-пот-тух-н-нет…
Парень очень сильно заикался. Наверное, именно поэтому он не сразу обратился за помощью, когда Сыны только прибыли в деревню, а дождался, пока кто-то из жрецов окажется в одиночестве. «Веди», – просто сказал Янар, и отправился за сильно смущающимся пареньком на другой конец достаточно крупной деревни.
Войдя в дом, жрец сразу почувствовал сильный неприятный запах, какой бывает, когда в семье имеется лежачий больной, и за ним не хотят – или не могут – правильно ухаживать. Ивон говорила, что ее богиня крайне редко откликается на мольбы о помощи таким людям, особенно если они уже слишком стары, чтобы подарить новую жизнь или работать в поле.
– Сынок? Ты привел священника?
– Д-да, м-м-мама, о-оон…
Не дожидаясь, пока заика сможет выговорить свою мысль, Янар подошел к углу комнаты, откуда доносился голос. Там, за занавеской лежала не старая еще женщина, укрытая множеством одеял и с повязкой на глазах. Руки ее беспокойно теребили край покрывала, и она обернулась на звук шагов жреца.
– О, простите, что я не могу поздороваться как положено, ваше Преподобие…
– Ничего, – отмахнулся Янар. – Вам нужно разжечь камин?
– У нас очаг намедни потух, ваше Преподобие. Я мерзну постоянно, вот Чешек, то есть Чеслав, сынок мой, и топит сильно, да не уследили за дровами-то…
– Понятно, – вздохнул жрец, оглядываясь. Найдя взглядом очаг, обратился к Чеславу: – Принеси дров, да поболе.
Пока заика метался к поленнице, а его мать со слезами в голосе благодарила Янара, тот уже успел прочитать короткую молитву за тепло в доме. Уложив принесенные пареньком дрова, жрец принялся за серьезную работу по восстановлению благословения пламени. К его удивлению, отклик от бога пришел быстро и ясно, как будто Анвар проснулся и только ждал, пока мужчина обратиться к нему.
«Он слышит нас! – Возрадовался Янар. – Он слышит, как мы славим его, чувствует, знает, что мы ждем, что мы верим и не собираемся сдаваться! Возможно, Сыны грозы действительно смогли сделать что-то…»
Огонь в очаге ярко вспыхнул, чтобы тут же опасть, а после гореть ярко и ровно, освещая небольшую комнату и быстро нагревая воздух, благословенный ранее. Раздался сдвоенный восторженный «Ах!» от матери и сына, хотя непонятно было, как слепая узнала о сошедшем пламене.
Закончив, Янар строго наказал заике заготовить побольше дров, чтобы больше не потерять пламя, или хотя бы попросить у соседей, потому что очаг их не должен был тухнуть и жаждал огня. Возможно, даже сам Чеслав смог бы его зажечь, если бы попробовал, настолько сильным было здесь присутствие Похищенного бога.
Оставив заику и его больную мать, Янар вышел в холодную ночь и медленно побрел в сторону ярких отблесков и громких возгласов. Не дойдя до центра деревни, он услышал тихие всхлипы и возню.
– Не надо, пожалуйста, прошу вас…
Женский голос, полный слез. Тихий, как будто девушка боялась поднять его, боялась, что ее услышат.
– Не дури головы, малышка, конечно надо.
Янар подошел ближе, и увидел собеседника барона Натана, прижавшего к какой-то наклонной насыпи на земле светловолосую деревенскую девчушку. Надо ли говорить, что штаны на аристократе были спущены, а юбка у девчонки задрана едва ли не до головы? Поколебавшись мгновение, Янар все же сделал еще один шаг, и позвал мужчину.
– Пан? Уместно ли…
– Отцепись, – проскрежетал мужчина, лишь чуть повернув голову в сторону жреца. – Иди своей дорогой, парень.
– Мне кажется, эта девушка не желает…
– Я же сказал, проваливай, – перебил его мужчина.
Пошарив рукой на поясе спущенных штанов, господин достал кинжал и потряс им прямо перед лицом Янара. Девушка испуганно пискнула, а жрец, мгновение поглядев на чуть нетвердо, но уверенно держащегося на ногах мужчину, отступил. Господин был не настолько пьян, чтобы не разделать Янара и одновременно пьян настолько, чтобы причинить вред жрецу. В конце концов, с ними сейчас столько священников, одним больше, одним меньше…
Развернувшись, он быстро зашагал к центру деревни. За спиной послышались жалкие всхлипы и тихие вскрики, плач, перемежавшийся довольным хмыканьем и ритмичными вздохами. Щеки Янара пылали, в этот миг он ненавидел себя, барона и весь мир вокруг, что дозволил совершиться подобному. Но что сам жрец мог сделать? Господин умеет обращаться с оружием, а он, Янар, только и может, что оставить ему небольшие ожоги, если сумеет схватиться за открытую кожу, и удержать достаточно долго, чтобы прочесть молитву. Да и то, в такой ситуации шансы на нужный настрой и ответ от похищенного божества ничтожно малы.
Утром, во время отъезда, Янар увидел в толпе заплаканное лицо той девушки. Она узнала его, и прежде чем жрец сказал хоть слово, быстро заверила, что не держит на пана обиды, а если вдруг понесет, то это будет дитя, благословенное самим Похищенным.
– Да, – только и сумел вымолвить Янар. – Истинно так.
– Чего копаешься, Янар? – услышал он окрик своего рыжего друга. – Поехали, а то снова будем в самом конце пыль глотать!
Он не сводил взгляда с девушки еще несколько минут, а затем запрыгнул в седло будто лихой кавалерист, и помчался вслед за уходящими из деревни Сынами грозы. Людьми, которые искренне верили в то, что им удастся вернуть бога.
– Куда мы едем, Лери? – спросил Янар, поравнявшись со жрецом и его подругой.
– На перевал. Чуешь, как холодает? Вроде и подъем не крутой, а поди ж ты.
– Я здесь никогда не бывал, – Янар огляделся вокруг, отмечая нерастаявший в тени деревьев иней. – Зачем нам на перевал?
– Слыхал небось, что на юго-востоке степняки? Пока, говорят, они сидят на самой границе, где их жрицы еще могут до Иштар дозваться, но это так говорят. Его Сиятельство решил, что они в любой момент могут пойти вглубь графств, и лучше держаться от них подальше.
– Но почему не через центральное графство? – Нахмурился мужчина. – Зачем пробираться через перевал, который вот-вот станет непроходимым?
– Ну, это ты загнул. До зимы еще вон сколько, хотя местные говорят, что немного выше в горах снег уже лег… В общем, перевал еще долго будет проходимым, не волнуйся. А зачем – это не ко мне вопрос, его Сиятельство так решил, значит, так надо. Может, у него с кем-то встреча на той стороне гор назначена, а может, наоборот, с кем-то в центральном графстве встречаться не хочет, то мне неведомо.
Янар замолчал, и за целый день больше не проронил ни слова. На следующее утро, когда до седловины перевала оставалось всего полдня пути, выпал снег. И хотя к обеду от него остались только мокрые лужи, Янара еще долго преследовало видение цепочки следов, оставленной их лошадьми. Зима оказалась намного ближе, чем казалось, и этот факт, казалось, заставил его спутников утихомириться и задуматься о чем-то. Возможно, задуматься о том, что не только зима близко, что Владычица Пустоты так же ближе с каждым годом, что жизнь пролетает все быстрее и быстрее, и что надо жить, пока могут… По крайней мере, это бы объяснило настоящую волну насилия, прокатившуюся по деревне на той стороне гор, когда Сыны грозы спустились с перевала. Далеко не один барон и купец воспользовались местными девками, и почти все без исключения топили свои думы в теплом вине и пиве. Но наиболее удивительным для молодого жреца оказалось то, что местные сами предлагали своих жен и дочерей. Они действительно верили, что на Сынах лежит благословение бога, что на них великая миссия… И когда к Янару подошла молодая черноволосая девчонка, и, чуть не плача, умоляла возлечь с ней в надежде на сына, одаренного пламенем, он не смог отказать, и поддался царящему вокруг безумию.
