Безумие, безумие в каждом вдохе, каждом глотке морозного воздуха.
Безумие в каждом порыве ледяного ветра.
Тишина падающих снежинок.
Тепло огня.
Глава тринадцатая
Совершив воззвание, мужчина неподвижно замер у дальней от окна стены. Тишину нарушала лишь капающая с его рукавов вода, да стук дождевых капель за окном. На редкость дождливое выдалось лето, и осень не собирается от него отставать, однако жрец не жалуется. Любая вода – священна.
Стук капель превращается в журчание, затем в прибой, а после в рев водопада, и посредине комнаты, в месте, где раньше находилась лохань со свежей водой, вырастает крепкая мужская фигура. Появившийся мужчина одет в теплые меха, как носят северяне, его борода темная с зеленым оттенком, а волосы струятся, как будто он до сих пор находится под водой. Жрец падает ниц, склоняясь перед своим божеством.
– Что тебе удалось узнать? – голос Ульга не гремит, подобно грому, он тихий и задумчивый.
– О мой повелитель, – произносит жрец, садясь на колени.
Подняться на ноги в присутствии божества ему не хватает силы. Несмотря на свой обыкновенный облик, сила бога давит, как толща воды, пригибая его к самому полу. Заметив это, Ульг хмурится и каким-то образом уменьшает давление, ставит запруду. С благодарностями жрец встает и рассказывает все, что он знает.
– Присланный вами человек оказался столь же полезен, сколь и ненадежен. Мои лучше люди мертвы, однако цель наша достигнута, и я считаю, что это стоило того. Артефакты и знания, добытые нами – бесценны. И проливают свет на многие и многие вопросы, годами не имевшие ответа.
Жрец долго рассказывает, что же им удалось узнать, а бог внимательно слушает, лишь изредка прерывая своего последователя. Мужчина знает, что пожелай Ульг – и все, что ведомо ему, в тот же час станет ведомо могучему духу, но бог уважает своих людей и не станет прибегать к таким мерам. Наконец, жрец доходит до последних известий:
– Так же нам стало очевидно, что задуманный ритуал… Не принесет должного результата. Да, вернуть бога из ледяного замка возможно, но это будет не тот бог, которого любит Ниневия. Анвара больше нет, а ритуал позволяет перенести лишь силу, но не личность.
– И какая личность будет у возрожденной Стихии?
– Новая, по всей видимости, о Повелитель Волн. Можно сказать, что Первенец Огня родится заново, но прежнего Анвара воскресить решительно невозможно.
После долгого молчания, Ульг тяжело вздыхает, и глядя прямо в глаза своему последователю, четко произносит:
– Что же, да будет так. Не знаю, чем руководствовались Стихии, порождая нас, было ли то случайностью или же нет, но мне неважно, каким будет новорожденный огонь. Главное, чтобы мои люди больше не мерзли на круглый год на стылых островах.
– Возможно, Укротитель Течений, стоит рассказать об этом Иштар или Ниневии?
– Мне не кажется это разумным. Иштар и сама должна знать, или хотя бы догадываться, а Ниневии знать не нужно.
Жрец лишь склонил голову, отдаваясь бесконечной мудрости своего повелителя.
* * *
– Мы теперь будем постоянным развед-отрядом? – размышлял Мэрген, вороша палочкой костер. – Или как только вернемся, сразу же нас перебросят к основной армии?
– Мэрген, прекрати все рушить, – сердито сказала Каару, забирая у лучника палочку.
– Думаю, мы станем постоянным формированием, – все же ответил Октай, глава их небольшого отряда.
Десяток – вот сколько их отправилось в зеленые земли графств. Они хорошо показали себя во время предыдущих битв, они были хитры, быстры и везучи. Мелкий городишка с одним-единственным жрецом благодаря добытым ими данными сдался без крови, и орда заняла еще большую территорию.
Когда их отряд покидал основные силы, отец сообщил Каару, что войска местного графа на подходе. Девушка жалела, что ее отстранили от грандиозной битвы, где она могла снискать на себя очередную благосклонность богини, но хан велел, и она подчинилась. Мэрген был прав, они стали замечательным развед-отрядом, который наверняка превратится в постоянное формирование в войсках орды.
Добавляя в небольшой костерок дров, Каару снова вспомнила о том, как тяжело ей было разжечь его. Дров здесь, в этом краю – хоть отбавляй, но вот чтобы высечь хоть малую искру, ей битый час пришлось умолять богиню подарить свое благословение, и это высосало из нее все силы. Надо придумать, кого оставить на часах, чтобы костер не погас. Уж точно не Мэргена – тот, несмотря на все свои достоинства, совершенно не умел следить за огнем.
– Октай, – тихо сказала девушка, когда отряд начал укладываться спать. – Кто сегодня дежурит?
– Я, ты, потом Тумур и Мэрген.
– Только не Мэрген. Поставь лучше Хагана или Очир, они лучше уследят за огнем.
– Боишься, что потухнет? – серьезно спросил командир.
– Боюсь, – призналась девушка. – Мы уже очень далеко ушли от степи. Еще один-два перехода и я стану бесполезна.
– Ты не станешь бесполезна, Каару, – тихо проговорил мужчина, и коснулся тыльной стороной ладони ее щеки, убрал выбившуюся прядку волос. – Ты наш лучший боец.
Девушка почувствовала, что краснеет. Она догадывалась, что нравится Октаю, но нынешний жест был настолько откровенным… Она попробовала перевести все в шутку:
– А еще я лучший стратег, лучший наездник и лучший командир!
– Безусловно, ты лучший командир, – засмеялся Октай. – Ложись спать, Каару, тебе еще дежурить.
Ухватившись за подаренную возможность, жрица поспешила уйти. Ей надо о многом подумать.
Раскатившийся по лесу крик стал для них полной неожиданностью. Хаган и Октай переглянулись, все схватились за оружие.
– Мне показалось, или крик… женский? – осторожно спросил Мэрген.
– Точно женский, – подтвердил Тумур.
– Мне кажется, стоит помочь… или хотя бы посмотреть, что там, – словив взгляд Хагана, тут же исправился лучник.
Несколько мгновений Октай молчал, а затем кивнул.
– Мы разведывательный отряд, а значит, должны разведать, что творится в здешних лесах. Вперед.
И десяток сорвался в сторону вновь раздавшегося крика. Теперь точно было слышно, что кричит женщина.
Когда они подоспели к месту происшествия, уже было поздно – богатая карета, опрокинутая набок, вся была забрызгана кровью, а женщина, скорее всего именно та, которая кричала, лежала мертвая с распоротым горлом. На разной удаленности от кареты лежали пять мертвых тел – стража, и еще несколько тел в неряшливой одежде. Но намного больше заросших, грязных и окровавленных мужчин были живы и мародерствовали над погибшими путешественниками.
– Ненавижу разбойников, – сплюнул Октай. – В бой!
