– Идемьте, идемьте же с нами!
– Куда, на ночь глядя? – недоуменно отвечали заспанные люди, не понимая, что происходит.
Веселый смех, крики. Любопытствующее люди тянутся за пришельцами, привлеченные светом их факелов, безмерной радостью, безумием обреченных, что пляшет в их глазах и голосах.
– Янар, Хелена, Птачек! Я вижу иней, я вижу снег, но не вижу троп, по которым наш бог сможет прийти сюда! Покажите ему дорогу, жрецы! Верните огонь!!
От толпы, что нагрянула в деревню, отделились люди, разошлись в разные стороны. Тут и там замелькали костры, поля со снятым уже урожаем окрасились желтым, оранжевым и красным, стало светло, почти как днем. Повсюду раздавались охи и ахи, крики и восхищенные возгласы. Что творилось в эту ночь в большой деревне! Радость вперемешку с яростью затопила жителей, через край выплескиваясь из будто одержимых путников. «Сыны грозы, – летело по толпе. – Они вернут огонь».
Запиликали скрипки, запели флейты. Снедь и выпивка появлялись будто сами собой, а промозглая осенняя ночь вдруг превратилась в последний день Годящей недели, когда зима уже не страшна, когда весна, а с ней надежда уже на пороге.
Из местного трактира показалась необычная для здешних мест пара – островитяне, мужчина и женщина. Женщина была вооружена, а вот у мужчины за спиной была лишь лютня и никакого оружия, кроме небольшого ножа на поясе. Поняв, что происходит, мужчина тут же подключился к празднеству, распевая песни и гимны.
– Вот кого нам не хватало все это время! – весело воскликнул Лери. – Барда! Идем с нами бард, столько еще гуляний впереди.
– За них платить не будут, – ухмыльнулся бард. – Нет, жрец, у нас здесь дела, не по пути мне с вами.
Женщина, что все это время ходила за бардом, как привязанная, только сильнее поджала губы. Мрачное выражение не покидало ее лица, несмотря на царящее вокруг веселье. Неясно было, что она не одобряет – предложение жреца или ответ на него островитянина.
– Если не хочешь с нами, бард, тогда неси весть о нас, – сказал виконт. – Сочини песню, балладу, гимн, пой ее в каждой встречной деревне и городе. Рассказывай всем о «Сынах грозы», неси весть о нас и наших деяниях.
– Как пожелаете, Ваше Сиятельство, – поклонился Велизару бард.
Лицо его приняло задумчивое выражение, он замер, а затем уверенно провел рукой по струнам лютни, извлекая одновременно задорную и почему-то пугающую мелодию, сопровождая ее такими словами:
Жгли морозный воздух,
Свистом лес будили,
Наносили жаром на снега ожог!
По дверям стучали, по полям ходили,
Выжигали тропы, где пройдётся Бог!
Ночь все длилась и длилась. Веселые песни и страстные стоны, ярые пляски и резвые драки, мороз и огонь – все слилось воедино, и ни один бог или дух не смогли бы распутать этот клубок человеческих чувств, царящий в разросшейся деревне этой странной осенней ночью.
На следующее утро (хоть время и близилось к обеду), кавалькада всадников покинула деревню также внезапно, как и появилась, оставляя за собой выгоревшие костры, беременных женщин и опьяненных неизвестными ранее чувствами крестьян. А вслед им неслась песня.
Лютовали яро, небокрай пугали,
Радостью без меры накормили нас!
Весело смеялись, высоко летали,
Ждали, когда Боги пойдут с нами в пляс!
[5]* * *
Перед въездом в город им всем пришлось спешиться: прямо возле ворот образовался затор, и верхом проехать было просто невозможно. Стражники на воротах кричали, вращали глазами и махали оружием, однако это никак не ускоряло процесс, а на взгляд Янара и вовсе мешало устранению затора. Проход через ворота был одной из тех многих причин, по которым молодой жрец старался избегать крупных городов. Хотя, как представитель ордена он был освобожден от въездной пошлины, вся эта волокита на входе ужасно не нравилась парню. Вот и в этот раз, потеряв добрый час из-за затора, они оказались в трактире уже в сумерках. Хорошо хоть другая группа «сынов», ради встречи с которой они и вошли в город, уже была здесь и заплатила за комнаты для всех.
Когда «Сыны Грозы» оказывались в городе, их обычные вечера совершенно преображались, даруя Янару необходимый отдых от бесконечных гуляний. Большинство нобилей и многие купцы из их группы растекались по городу, разыскивая знакомых и друзей, распространяя вести и собирая новости. Так же поступали и некоторые жрецы, однако сам Янар не обзавелся связями в городах (да и в деревнях, если уж на то пошло), а потому спокойно отдыхал в трактире или поместье какого-нибудь дворянина, к которому их приводил Велизар.
На стол, за которым сидел Янар, упал кувшин с элем, а на соседний стул совсем не грациозно плюхнулся Лери. Подтянув эль к себе поближе, жрец стал пить прямо из кувшина, пролив немного на отросшую бороду. Янар слегка поморщился и чуть отодвинулся от друга – в последнее время Лери был одним из самых активных участников пиров, потребляя любой хмель, какой бы ему не подали, а потому ходил вечно то ли пьяный, то ли похмельный, обдавая всех соответствующими запахами. Янар решительно не мог понять, почему Хелена не возражает, однако заметил, что сама девушка все больше погружается в какой-то религиозный фанатизм и не обращает внимание на происходящее вокруг, в реальном мире.
– Два дня до Польгара осталось, – сообщил рыжий, отодвинув наполовину опустевший кувшин.
– Это если не останавливаться в каждой деревеньке. Если же дарить огонь всем встречным, то и недели не хватит.
– Не будем мы теперь останавливаться, – махнул нечесаной головой Лери. – Мы и так почти последние придем.
– Последние? – озадачился Янар. – О чем ты?
– Ну, в столицу. Почитай, все группы уже там, только мы и остались.
– Так а с кем мы тогда здесь встречаемся?
– Ну, мы и еще эта группа, кто там у них главный… Шушек? Жужек? Какой-то барон Жужель, в общем.
– Лери, о чем ты говоришь? – устало спросил Янар, не надеясь на ответ. Похоже, друг его уже был бесповоротно пьян.
– На, Ян, выпей пива, а я что-то устал…
Рыжий подвинул к жрецу кувшин, а сам положил голову на сложенные руки и буквально тут же захрапел. Вздохнув, Янар отпил глоток эля, поморщился, и отставил кувшин в сторону. Он обвел глазами зал таверны, целиком заполненный «сынами», посидел еще некоторое время, ни о чем толком не размышляя, а потом растолкал друга и помог ему подняться наверх, в снятые для них комнаты. Уложив пьяного жреца спать, Янар и сам отправился на боковую, полный тревожных мыслей.
Как и говорил Лери, до столицы они добрались за два дня, нигде больше не останавливаясь. С тех пор как Янар стал путешествовать вместе с «Сынами Грозы», он чувствовал себя под надежной защитой, ощущал какую-то принадлежность, общность с этими людьми. Он мало задумывался о том, какие цели они преследуют или куда движутся, ему просто было хорошо. Он плыл по течению, отдав заботу о своей жизни и своем будущем в руки мудрого лидера, слушая его речи и принимая его мысли за свои. Это было так просто – перестать волноваться и верить в то, что ему говорят. В конце концов, его долго учили этому – просто верить. Быть маленькой частью огромного механизма оказалось на удивление приятно, и Янар, не меньше чем Лери, был пьян, только пьянили его не хмельные напитки, которые лились рекой, а возможность не быть больше одному на пустой дороге, не тревожиться за свою жизнь и не нести ответственности ни за чьи поступки, включая свои собственные. Однако теперь опьянение прошло, и он с трезвым и ясным умом осознал, что все происходившее вокруг в последние недели было совершенно не тем, что он видел.
