Он вспомнил все те разговоры, что велись между знатными членами общества, вспомнил шепотки и деньги, переходящие из рук в руки. Людей, приходящих к виконту и уходящих с оттопыренными карманами и задумчивыми лицами, людей с мечами на боках и шрамами на лицах. Вспомнил посыльных, которые всегда точно знали, где сейчас находится их группа, приезжающих на взмыленных лошадях и так же спешно отбывающих после разговора с Велизаром. Подозрения, тени ужасных догадок роились в голове молодого жреца, внезапно осознавшего, что он связался с неподходящей компанией, которая заведет его прямиком в Серые Пустоши.
И все эти подозрения подтвердились в один единственный момент.
– Эй, жрец, – к Янару, уныло плетущемуся в конце кавалькады подъехал один из баронов. – Ты умеешь сражаться?
– Нет, пан, не обучен.
– Ну, логично, – буркнул барон. – Я и не ожидал, на самом-то деле, но может хоть один… А, ладно. На тогда, держи.
И барон передал жрецу объемную и очень тяжелую сумку, от веса которой кобылка под Янаром недовольно всхрапнула. Она вообще была весьма норовистой животиной.
– Что это? – недоуменно спросил Янар, думая как бы пристроить новую поклажу.
– Не твое дело, – достаточно резко ответил пан. – У меня и так поклажи много, некуда повесить, а ты почти пустой. Пронесешь через ворота и отдашь обратно. И не вздумай заглядывать внутрь, там личные вещи!
– И в мыслях не было, ваша милость.
– Смотри мне, – пригрозил барон. – Узнаю, что залез, мало не покажется, и не погляжу, что жрец.
Янар только покивал, не собираясь навлекать на себя гнев благородного. Однако, чем ближе становились ворота столичного града, тем больше снедало молодого жреца беспокойство. Что такого могло быть в сумке, что ее понадобилось отдавать жрецу? С ними ехало множество самого разнообразного люда, и многие были вообще без пожитков.
Улучив момент, парень быстро ощупал сумку, а затем чуть приспустив завязки, заглянул внутрь. Было достаточно одного взгляда, чтобы подтвердились все его догадки – в сумке было оружие. Ножи, мечи, сабли, даже какие-то деревянные штуки, похожие на части арбалета. Неудивительно, что он с трудом может поднять мешок, полный металла. Холодного металла, предназначенного для убийства людей.
Обливаясь холодным потом, Янар в ужасе оглядывал своих спутников. Что они затевают? Его взгляд зацепился за точно такой же мешок, что висел на лошади самого старшего их жреца. А затем еще и еще за один. Парень не сомневался, что все они были полны оружия.
Ворота города были уже совсем близко, и Янар совершенно не знал, что ему делать. Вещи жрецов никогда не досматривались, и даже если стражник спросит, что там, Янар всегда может ответить, что личные вещи. Даже если эти вещи подозрительно звенят, воин не захочет узнавать подробнее, чтобы орден не ополчился против него. Привлечь его внимание и самому сказать, что они ввозят огромное количество оружия в город, в котором открытое ношение мечей запрещено, и даже знать вынуждена оборачивать его специальными лентами? А если стражник подкуплен? Даже если он закричит на всю очередь, это ничего не даст. Его слово против слова всех остальных «сынов».
«Вот тебе и общество, вот тебе и причастность к группе, – горько размышлял Янар, продвигаясь все ближе и ближе к Польгару. – Интересно, Лери обо всем знал? Наверняка знал, с самого начала».
Вот и ворота. Стражник в смешном шлеме с открытым забралом обратился к жрецу:
– Ваше имя и цель?
– Янар, – и парень вытянул вперед руку, откидывая край одежды, чтобы стали видны татуировки чуть пониже запястной косточки.
– С возвращением в Польгар, ваше Преподобие, – поклонился ему стражник.
Янар въехал в город, который покинул несколько лет назад, а в голове его была звенящая пустота.
Всю ночь жрец провел без сна. Сначала он хотел отправиться в орден, в их главный храм, а затем оглянулся вокруг и увидел, что зал трактира, в котором они остановились, полон жрецов. Только служители Похищенного и самая родовитая знать, осознал Янар. У него кружилась голова и он сидел весь потный, не смея больше поднять взгляд, чтобы не дай духи встретиться с кем-то взглядом. Он чувствовал, что любой, заглянувший ему в глаза узреет живущий внутри молодого священника страх, а возможно, даже нарастающий ужас.
Он прислушивался к разговорам вокруг, впервые за долгое время. И удивился, насколько же он был слеп и глух, что не замечал этого раньше. А может, когда задуманное было так близко, «сыны» просто стали обсуждать все едва ли не в открытую? Янар не знал, да и не хотел знать. Несколько раз к нему обращались с вопросами, но он делал вид, что сильно пьян, и от него тут же отставали.
Он приплатил трактирщику, чтобы ему досталась самая маленькая комната, в которой можно спать лишь в одиночку. Трактирщик удивился, конечно, но ни слова не сказал – негоже перечить жрецу. Провалявшись в кровати до самых рассветных сумерек, Янар наконец-то решился, что ему делать.
Тихо собрав свои вещи, он вышел наружу, в стылое утро. В отличие от предгорий, снега в столице еще не было, осень еще не подошла к излому, и здешние жители только начинали готовиться к холодам. Поколебавшись мгновение, Янар отправился в конюшни, где оседлал подаренную Велизаром кобылку. Невольно он вспомнил, что кобыла эта была реквизирована у какого-то крестьянина в той деревне, где он провел Раздольную неделю. Янар твердо решил вернуть лошадь хозяину.
Ранним утром горожан на улицах почти не было, и жрец быстро добрался до южных окраин, где находился речной порт. Закасав рукава, чтобы сразу была видна его принадлежность к ордену, он отправился на поиски человека, который бы согласился отплыть немедленно. Он не знал, кого именно молить об этом – Ульга, Траста или Эйлив – так что обращался сразу ко всем. Удача улыбнулась ему, и уже очень скоро он набрел на небольшую баржу, которая отправлялась вниз по реке, на юг, и отходила вот прямо сейчас.
Стоя на краю, он смотрел на город, который долгие годы был его домом, а теперь чуть было не стал смертельной ловушкой. Баржа шла медленно, и размеренный плеск воды постепенно успокаивал его колотящееся сердце. Неужели он сумел сбежать? Уйти, не попав в переделку, не став разменной монетой в чьих-то честолюбивых планах?
– А вы чего не остались на праздник, ваше Преподобие? – поинтересовался какой-то матрос, подошедший ближе к жрецу.
Лицо мужчины было грустным и заросшим волосами. Густые, вьющиеся, они заставляли мужчину казаться намного старше, чем он был. На самом деле, осознал Янар, перед ним стоял совсем еще мальчишка, лишь выглядящий как взрослый мужчина.
«А сам-то я кто? – задумался Янар. – Младший жрец, уважаемая персона, только-только начавшая бриться всерьез».
– Какой праздник? – очнулся от размышлений жрец.
– Ну так королевну замуж отдают, вестимо, – просветил его матрос. – Сегодня сваты приедут, да дело это решенное. Поди, завтра же и под венец пойдет.
