Больше всего Вигдис жалела о своем верном щите, оставшемся на лошади. Нет, конечно, добычу тоже было жалко, но они знали, где взять еще, а вот такой щит, изготовленный на самом северном из дюжины островов в этих землях найти непросто. Кроме того, он был дорог ей как память – Мальфри подарил его в годовщину их свадьбы.
К городу они вышли на рассвете следующего дня. К этому времени Вигдис шатало от усталости и потери крови, да и Мальфри чувствовал себя не сильно лучше, хоть и не был ранен. На воротах у них потребовали немалую мзду, не желая впускать таких подозрительных личностей в приличный город, и скальд без торга отдал деньги – Вигдис остро нуждалась в отдыхе и хорошем лекаре, может, даже благословенном, если таковой найдется в этой дыре.
Как и ожидалось, благословенного жреца Ниневии в городе не было и никогда не имелось, зато нашелся обычный врачеватель, который помог закрыть рану и наложить подходящую повязку. Он обещал, что в течение недели, если не напрягать руку, все должно более-менее зажить. «Повезло, ни кость, ни сухожилия не задеты», – так он сказал супругам, но Вигдис и сама знала, что рана несерьезная – иначе ей бы вообще не удалось шевелить рукой.
Пока воительница видела навеянные лечебным зельем сны, Мальфри разложил на полу снятой комнаты всю добычу, что им удалось все-таки вынести из хранилища знаний. В основном это были мелкие артефакты, такие, что поместились в карманы, и потому не были потеряны при поспешном бегстве. Но, среди прочего, скальду удалось сохранить несколько свитков из тех, что он по наитию положил в заплечную сумку отдельно от остальных.
Волевым усилием заставив себя отложить в сторону свитки, скальд отсортировал артефакты на три неравные кучи: в одну, самую мелкую, ушло все, что можно было продать без подозрений прямо здесь; во второй, самой большой, лежали артефакты, назначения которых Мальфри не понимал, а потому не мог предположить их стоимость; и в третью кучу были отнесены артефакты, назначение и цена которых была скальду известна, и цена эта была слишком большой, чтобы продавать вещи в подобном захолустье. Сложив вещи из первой кучки в отдельный мешок, Мальфри наконец приступил к изучению свитков. Он настолько погрузился в древние слова, что лишь прогоревшая до основания свеча смогла отвлечь скальда от текстов. Стояла глубокая ночь и Мальфри осторожно, чтобы не разбудить жену, улегся на кровать. Погладив Вигдис по виску и убирая свесившуюся прядку светлых волос, скальд рассеяно подумал о том, что боги послали ему самую лучшую в мире женщину, о какой можно только мечтать. Глубоко вдохнув, Мальфри быстро погрузился в мир Альмоса.
В последующие дни, пока Вигдис выздоравливала, а Мальфри разрывался между изучением сохранившихся свитков и продажей артефактов, они очень долго спорили. Скальд горел желанием попасть в хранилище, местонахождение которого он установил еще раньше, но Вигдис считала, что там они снова столкнуться со жрецами Мары. К тому же, путь их в этом случае лежал бы через земли, в которых, по слухам, бушует непонятная зараза. Вырученных за артефакты денег с лихвой хватало на то, чтобы снова обзавестись лошадьми и даже нанять сопровождение, но против этого были оба супруга: пришлось бы делиться добычей, и, более того, всегда существовала вероятность что наемники захотят себе все сокровища вместо положенной им части. В конце концов, как это бывало почти всегда, Вигдис сдалась, и они решили все же отправиться в место, указанное в найденных в хранилище записях, стараясь избегать деревень, где может быть зараза. Это значило, что им придется ночевать в лесу, а в нынешнюю погоду ночевать без костра было не лучшей затеей, так что теперь им пришлось ждать, пока через город пройдет какой-нибудь бродячий жрец Похищенного.
Чтобы подкопить еще денег, не расставаясь при этом с артефактами, Мальфри давал выступления, которые, естественно, пользовались огромным успехом. Все же свободное от выступлений время скальд проводил за тщательным изучением доставшихся ему записей, не отвлекаясь даже на прехорошеньких девиц, тщетно пытавшихся завладеть вниманием красавца-островитянина. Пожалуй, на памяти Вигдис такое было впервые, и ей было очень приятно смотреть на мужа, с головой ушедшего в расшифровку древних текстов.
– Не могу поверить, что все написанное здесь – истина, – покачал головой Мальфри, отрываясь от свитка. – Может, это какие-то фантазии, записанные потехи ради? Сказки…
– Что ты там нашел? – поинтересовалась воительница.
– В этих бумагах рассказывается о «драконах», что населяли эти земли до прихода людей. Сказано, что драконы эти были развитой расой и умели договариваться с духами, и именно от них наши предки унаследовали подобные знания, которые, увы, до нас самих не дошли. К сожалению, я совершенно не могу понять, что имел в виду автор, называя этих существ «драконами». Были ли это те самые мифологические звери, крылатые и умеющие выдыхать огонь? Или это просто название другой человеческой расы, которая жила здесь до нас? Если это были просто люди, которые могли договариваться с духами, извергающими огонь и духами, что поднимали их в небеса подобно птицам, возможно ли, что людская молва за века и тысячелетия превратила рассказы о них в знакомые легенды?
– Как насчет трех голов и любви к девственницам?
– Ты не представляешь, каким невероятным образом слухи могут переиначить правду! Возможно, три звериные головы были на щите у какого-то знатного дракона, а другой их владетель питал склонность к неопытным девицам, вот и приписали люди эти свойство всем подряд.
– Но подтверждений ни тому, ни другому, у тебя нет?
– Увы, нет, – вздохнул Мальфри. – Возможно, что-то было в других свитках, в тех, что нам пришлось бросить…
– Мы найдем еще, – успокаивающе сказала ему Вигдис.
– Обязательно. А вот в этом отрывке говориться про Дорогу Сна, но тут и вовсе непонятно, что имеется в виду…
Прошло много дней прежде чем улыбнулась удача, и город посетил бродячий жрец. О его появлении Мальфри сообщил трактирщик, как любой из этой братии узнававший любые события самым первым. Жреца звали Михель, и он собирался отправиться в земли, где поселилась зараза. Первое время их пути совпадали, и островитяне решили больше не ждать от Ульга погоды, отправившись вместе со жрецом на юг.
– Если идти этой дорогой, то два кострища будут на расстоянии дня друг от друга, – рассказывал им Михель. – После деревни одна за другой, но мне довелось слышать, будто они стоят холодные. Далее на дороге встретится развилка, про какой из путей мне рассказать?
– Западный, – ответила Вигдис.
– На западном кострищ мало, эту дорогу редко выбирают путники. Говорят, там недобрые места… Не знаю, сам я там не бывал. Если идти этим путем, первое кострище будет только через пять дней пешего пути, а дальнейшая дорога мне не ведома.
Островитяне были верхом, так что это не показалось им таким уж плохим предзнаменованием. Подумаешь, пару ночей без огня провести, не так уж еще и холодно – осень еще только вступила в свои права и не успела разгуляться. К тому же, на их родных островах куда как холоднее, и им не привыкать. Стоя на развилке, они тепло поблагодарили жреца, который собирался отправиться на восток, туда, где еще не опустели деревни. «Больные заслуживают огня даже больше других», – так он им сказал. Михель зашагал по выбранной им дороге, а супруги взобрались на купленных лошадей и поехали своей.
