Первые две ночи они провели в тепле – благословенное жрецом огниво с некоторым трудом, но все же распалило кострища, а вот дальше их ждали неудачи. Деревни, которые они обошли по широкой дуге действительно были пустыми. Мертвыми. Даже на большом расстоянии Мальфри с женой чувствовал зловоние и смрад разлагающихся, не похороненных тел.
– Прокляни меня Иштар, если это не происки Мары, – проворчала воительница. – Или ее жрецов. Что им стоит наслать хворь?
– Здесь я судить не могу, – покачал головой скальд. – О таких вещах лучше спросить жриц Ниневии, им наверняка будет известно.
– Ага, как же, поедут они сюда. Благословенные лекари будут до последнего сидеть в своих домах при ордене, собирая талеры и кроны, пока зараза не постучится в ворота.
– На талеры они обычно не размениваются, – ухмыльнулся Мальфри. – Но, кроме них, есть еще обычные жрецы и простые врачеватели при ордене. Кто-то сюда все равно отправится. Но, думается мне, не раньше весны.
– Я понимаю их желание переждать холода в городе, – поежилась Вигдис.
Не одну ночь им пришлось провести без огня, и воительница откровенно простыла. Она шмыгала носом и постоянно чихала, однако упорно отказывалась это признавать. Жара не было, и Мальфри счел за лучшее уступить, так что они продолжали намеченный путь.
К четвертому хранилищу островитяне подошли в сумерках спустя несколько недель непростого пути, петляний по одним и тем же местам и бесплодных поисков. Стоял густой туман, где-то рядом бежала речка, но ее почти не было слышно в покрывшем все молоке. Даже копыта их коней скрывались в белесом мареве и лишь глухо-глухо слышались шаги. Именно туман сыграл с ними жесткую шутку, потому что людей перед входом в хранилище они заметили только тогда, когда практически поравнялись с ними.
– Мальфри, это… – начала Вигдис, но тут же раздался уже знакомый голос:
– Взять их!
Похоже, Эйлив надоело наблюдать за их приключениями, и она повернулась к супругам спиной – иначе нельзя объяснить то, что возле самого входа в хранилище они вновь столкнулись со жрецами Мары.
Вигдис натянула поводья, резко разворачивая коня, но больше она сделать ничего не успела – стрела давешнего лучника попала лошади прямо в глаз, и воительница рухнула вместе со скакуном. Упала удачно – ничего не повредив, однако на некоторое время она оказалась обездвижена, и этого времени противником хватило, чтобы оглушить ее и связать. Скальда ждала та же участь, но, по крайней мере, его лошадь осталась жива – скальда просто стянули с седла.
В себя Вигдис пришла нескоро – была глубокая ночь и туман немного рассеялся. Было очень холодно, дул промозглый ветер, но, похоже, их пленителям холод был не страшен. Предводитель, среднего возраста мужчина с темными волосами и тоненькими усами, одетый лишь в тонкие штаны да рубашку, устало тряс рукой, которой только что ударил ее мужа. Лицо Мальфри украшали наливающиеся синяки, и судя по скованности движений, немало их пряталось под одеждой.
– Ты меня за дурака держишь? – с тоской в голосе спросил предводитель. – Вы побывали уже в трех базах и пришли к четвертой – тебе точно известен ключ! Так что или говори, или, если хочешь, можем продолжить.
Вигдис не расслышала, что ответил скальд, однако за этим последовал очередной удар, так что выбор Мальфри был очевиден. Вигдис осмотрела веревки, которыми ее крепко привязали к дереву. Бесполезно, сделано на совесть. Она поерзала, проверяя их крепость, но и здесь ее ждала неудача. Тем временем к предводителю обратился один из жрецов, что-то тихо сказав и указав на воительницу.
– А, твоя женщина очнулась. Может, она будет более сговорчивой?
На этот раз Вигдис услышала ответ мужа.
– Оставь ее в покое, – устало и зло сказал скальд. – Она ничего не знает, а если бы и знала, не сказала бы.
Это не было правдой – Вигдис прекрасно знала, каким образом можно войти в это хранилище, другое дело, что ей все равно это не удалось бы. Ключом к этому зданию, как и к самому первому, была песня, а голосом воительницу боги не наградили. Однако Мальфри был певцом, благословенным Первенцем Воды, который, как известно, благоволит лгунам, так что предводитель поверил. Он, казалось, потерял к ней интерес, однако вскоре встрепенулся и снова обратил свое внимание на женщину.
– Если, как ты говоришь, она ничего не знает, значит, для нас бесполезна. В такое случае, отдадим ее Маре – госпожа любит полных жизненного огня людей.
Мальфри резко дернулся, однако стоявший рядом жрец ударил его под дых, заставляя согнуться и хватать ртом воздух.
– Пожалуй, не сейчас. И не на рассвете… в полдень, да. Когда солнце пойдет на убыль. Да и у тебя будет время подумать и рассказать мне то, что я хочу знать.
Услышав эти слова, Вигдис просто окаменела. Машинально прикинув время, она поняла, что жить ей осталось всего несколько часов, а потом ее ждет долгая и мучительная смерть во имя самой недоброй и могущественной богини из всех существующих. Впервые после смерти ее нерожденного первенца женщину настигла абсолютная безысходность.
Глава семнадцатая
На берег Янар сошел в Бальшани, втором крупном городе вниз по реке от столицы. Он с трудом припоминал деревню, откуда забрали его лошадь, но, казалось, она расположена где-то на юго-востоке от этих мест. Жрец был тверд в своем убеждении вернуть украденное – а лошадь, что ни говори, досталась ему нечестным путем – хозяину, бедному селянину. В Бальшани вовсю говорили о мятежном графе и его помощниках, «Сынах грозы», но что произошло на самом деле и чем кончилось, никто толком не знал. Одно было ясно – задуманное Велизару не удалось, и графствами по-прежнему правит старый король. Состоялась ли свадьба, что с мятежниками, при чем здесь орден Похищенного, оставалось неизвестным. Купив несколько вещей в дорогу и запасшись всем необходимым, Янар поспешил убраться из города.
Через неделю, миновав несколько деревень, Янар наконец-то почувствовал себя спокойнее. Отступила тревога, преследующая его с самого Польгара, когда он понял, что затевают «сыны». Жрец вошел в привычный ритм, посещая селения и разжигая очаги в преддверии скорой зимы, постепенно забывая о своем невнятном участии в неудавшемся мятеже.
Двигался он теперь куда быстрее, чем раньше, и, в глубине души, молодому мужчине совершенно не хотелось расставаться со своей лошадкой: он сильно привязался к животному. Однако, считая себя человеком слова, он не мог отступить от выбранного пути, тем более если пообещал это сам себе, так что Янар продолжал путь.
Указательный столб на въезде в очередную деревеньку был таким старым, что прочитать название на нем не представлялось возможным, тем не менее, само его наличие говорило о зажиточности местных поселян. Так и оказалось – в самой середине вытянутого вдоль дороги поселка находился видавший виды трактир с приветственно распахнутыми, несмотря на холодную погоду, дверьми.
Зайдя внутрь, Янар сразу понял, почему двери были открыты: в трактире было неимоверно душно. Ярко пылал подготовленный к зиме очаг, громко разговаривали многочисленные, по обеденному времени, люди – трактир был забит почти под завязку, однако, при появлении жреца гомон сразу стих.
