– Ваше Преподобие! – воскликнул трактирщик, шустро выбираясь из-за своей стойки. – Пожалте сюда, садитесь, пжалуста!
Трактирщик суетился вокруг Янара, который слегка опешил от столь бурной деятельности, а тем временем разговоры в зале возобновились с прежней силой.
– А что это у вас людей столько? – поинтересовался Янар у владельца.
– Так обедня, вестимо, – заулыбался мужчина. У него не хватало переднего зуба, так что вид он имел самый залихватский, несмотря на свои немалые объемы. – Принято так у нас: коли обедня, так у Прусса! А Прусс, стало быть, это я и есть.
– Что же, тогда и я пообедаю у Прусса, – улыбнулся Янар. – Подай, любезный, чего погорячее, да сам усаживайся, расскажешь, что интересного в округе творится.
Просить трактирщика дважды не было нужды. В мгновение ока перед Янаром оказалась полная тарелка супа да дожидалась своей очереди жаркое из какой-то птицы, а сам трактирщик старался вовсю, вливая сплетни и слухи в новые уши.
– А вот, еще говорят, на восходе степняков видали, в лесу. Я по первости не поверил, думал, сивухи перебрал Димьян, да только потом и Милан тож самое сказывал, и другие… Непонятно только, что здесь Иштаровы дети делают-то, ведь где мы и где Степь, о-го-го! Да и на полдень их тоже видали, но эти, думаю, к Лознице шли, хотя кто их там знает. Да-а, непонятные нынче времена, степняки – да в лесах!
Янар молча слушал разошедшегося трактирщика, уплетая за обе щеки жаркое. Горячая еда, да еще после стылой и промозглой осенней погоды была настоящим блаженством, разменивать какое на разговоры казалось жрецу просто кощунством. Да и что стоящего он мог сказать? Воины степи, как волки рыскающие по лесам действительно походили на пьяные бредни.
– Еще знаю я, что зараза на востоке гуляет, – сказал трактирщик, и Янар застыл, не донеся кружку с подогретым вином до рта. – Кашель да лихорадка. Говорят, лихая хворь, за неделю, а то и за седмицу целую деревню выкосить может.
– Это ж откуда такие вести, – севшим голосом спросил жрец.
Пока он ел, люди разошлись, и в трактире стало заметно прохладнее и тише, потому слова Янара эхом вернулись к нему, отчего жрецу стало только еще более не по себе.
– Да вот проезжали намедни тут орденные, от Ниневии, – пожал плечами трактирщик. – С ними и солдаты были, и сестра ваша, стало быть. Знал я, что Похищенный изредка девиц выбирает, да сам дотоле не видал.
– И что сказали? – поторопил мужчину Янар.
– Да ничего толком, они же туда, а не оттуда ехали. Мол, так и так, зараза гуляет, дороги будут закрывать, чтобы, значитца, больные не прошли. Да только много ж разве кто по дорогам нынче ходит, зима ведь на носу! Вот-вот Мара на землю спустится, тут уж не до ходьбы по окрестным селам.
Хотя до настоящих морозов еще было далеко, в чем-то трактирщик был прав – уже сейчас на дорогах стало намного меньше людей, и кому, как не ему, вечному страннику, знать об этом. А еще позже, после Уходящей недели и вовсе по дорогам будут бродить едва ли не одни жрецы Похищенного, разнося по деревням так нужный в лютые морозные дни огонь и даря тепло обласканным Марой людям.
Попрощавшись с трактирщиком и тепло поблагодарив его за вкусный обед, Янар пустился в дальнейший путь. Он продолжил двигаться на восток, желая лично удостовериться в словах мужчины, ведь если его слова правдивы, он неминуемо встретится с заслоном.
Так и оказалось. Всего через три дня пути Янар увидел солдат, разбивших лагерь прямо на дороге. Весело потрескивал огонь в костре, возле которого отогревали руки три женщины, а еще одна ходила вокруг, вглядываясь в уже укрытый сумерками туманный лес.
– Мира тебе, путник, – поприветствовал его один из солдат, перекрывая дорогу и как-то невзначай перехватывая поводья.
– Да не погаснет, – ответил Янар, оглядываясь вокруг.
Женщина, не греющаяся у огня, стремительно подошла ближе и вгляделась в лицо жреца.
– Пусть горит вечно, брат! – в ее голосе Янар услышал облегчение. – Слезай с коня да отдохни у нашего костра – дальше пути нет.
Женщина, оказавшаяся на самом деле совсем молодой девушкой, что-то тихо сказала перехватившему поводья воину, и тот немедленно отвел лошадку Янара к другим, стреноженным у дальнего края лагеря.
Подойдя ближе к костру, Янар ужаснулся – тот грозился вот-вот потухнуть, жрец ощущал это всем своим существом, хотя сидевшие рядом женщины и не замечали, что скоро останутся без живительного тепла.
– Он же скоро перегорит! – воскликнул Янар. – Ты что, не благословила его на долгое тление?
– Благословила, – со слезами на глазах ответила девушка. – Да только мы здесь уже неделю, и с каждым днем это все тяжелее и тяжелее…
Сидевшие у костра женщины вскочили на ноги, и во всех трех Янар без труда опознал жриц Ниневии. Ему показалось, что одну он даже знает в лицо, хотя уверен он не был.
– Ты жрец Похищенного, – сказала, а не спросила самая старшая из них. – Сможешь разжечь нормальный костер?
Похоже, эта женщина была старшей не только по возрасту, но и по званию: такой повелительный и слегка снисходительный тон обычно появляется только у старших, а то и Великих жрецов, но магистра, конечно, не послали бы в такую глушь.
– Я попробую, – коротко ответил Янар и опустился на колени перед тухнущим костром.
Он долго шептал молитвы, обжигая пальцы редкими языками огня, внезапно вздымавшимися над угольями, и напрягая всю свою силу воли, собирая всю свою верю в одну-единственную простую просьбу. Когда же ему стало казаться, что место это проклято, и ничего не получится, жрец наконец-то получил ответ, и тут же над не прогоревшим поленом взвился тоненький яркий огонек.
Утирая пот со лба, Янар откинулся на спину, не обращая внимания на холод, идущий от земли. Пожалуй, это было самое тяжелое в его жизни благословение.
– Уходить вам отсюда надо, – сказал жрец, когда слегка пришел в себя. – Тут, похоже, другой дух живет, водный или воздушный, не даст он здесь огню поселиться. Вы разве не проверили, перед тем как остаться?
– Не до того было, – хмуро сказала старшая жрица. – Здесь самое подходящее место, чтобы дорогу перекрыть, и командир тоже так сказал.
Женщина кивнула на седоусого воина, усевшегося неподалеку, и что-то негромко говорившего другим солдатам.
– А что случилось-то? – поинтересовался Янар. – Отчего дорога перекрыта?
– Там, – младшая из жриц Ниневии махнула рукой, – бродит зараза. Из того, что мы знаем, идет она быстро, но и узнать ее легко – сильный кашель, лихорадка да красные глаза, когда человек уже на пороге Серых Пустошей.
– Идет она в основном на восток да юго-восток, – подхватил старшая жрица, недовольно покосившись на свою младшую спутницу, – и чтобы так впредь и оставалась, наша глава пожелала поставить заслоны на крупных дорогах, закрыть путь заразе на север и запад.
